Доменик стоял рядом с ней, обнимая ее за плечи одной рукой с видом собственника. Он представлял ее своим родственникам и местным жителям и постоянно спрашивал, не устала ли она. Но после долгого сна и теплого приема со стороны семьи и друзей Доменика чувствовать себя плохо в их обществе было невозможно.
Опал увидела, что к ней приближается какой-то незнакомый мужчина под руку с девушкой…
— Сапфира! — закричала она. — Я не знала, что ты приедешь.
Сапфи засмеялась и поцеловала сестру. Она представила ей Паоло, «доброго друга», а потом повернулась к Доменику.
— Я ничего не знала до вчерашнего дня. Твой муж, Опал, позаботился обо всем, чтобы сделать тебе сюрприз.
Опал с подозрением взглянула на Доменика, но его глаза были скрыты солнцезащитными очками.
— Вот как?
— Конечно! Он от тебя без ума. Я так рада, что у вас будет ребенок. Поздравляю.
Опал снова повернулась к нему, пытаясь найти хоть какое-то подтверждение его любви, но улыбка Доменика ни о чем ей не говорила. Как он может быть таким заботливым и тут же перестать о ней думать?
Доменик поступил великодушно, пригласив Сапфи на это празднество. И Опал хотелось думать, что им двигали чувства к ней. Настоящие чувства, а не только те, которые он должен проявлять в качестве молодожена и будущего отца. Он ее ценил, в этом не было сомнения. Но после их краткого разговора накануне вечером Опал казалось, что ее роль в его жизни ограничивалась всего лишь рождением ребенка.
Все остальное было только наносным глянцем их отношений, чтобы убедить других в искренности этого брака. Опал приходилось признать не без чувства вины, что этот лоск наносил не только он, но и она. Встреча с сестрой очень обрадовала ее, и все же она страдала, видя, что их семьи втянуты в фальшь, окружавшую ее брак.
Ближе к вечеру Роза под предлогом знакомства с садом увела Опал от гостей. Держась под руки, они гуляли неподалеку от дома, свекровь показывала ей виноградники, оливковые рощи и границы имения, обозначенные прямыми соснами, спускавшимися по склону холма. Наконец перед ними открылся вид кустов розмарина, посаженных маленькими симметричными рядами. Внизу раскинулась долина, а вверх уходил еще один холм и виднелись стены города Вольтерры.
— Здесь прошла жизнь нескольких поколений Сильваньи, — сказала Роза. — У нас есть особняк в городе, мы можем остановиться и в любом из отелей, но наш родной дом всегда будет тут.
— Неудивительно, — улыбнулась Опал, любуясь мирной красотой пейзажа. — Здесь так красиво.
Роза взяла Опал за руку.
— И ты тоже красива, моя дорогая. Спасибо за то, что благодаря тебе наше празднество стало таким знаменательным.
— И вам спасибо за теплый прием. Мне очень жаль, что вы не смогли приехать в Сидней на нашу свадьбу. — Опал некоторое время колебалась, подыскивая нужные слова, чтобы объяснить их необычное обручение. — Все произошло так быстро.
— Я понимаю, — сказала Роза, похлопав Опал по руке. — Тогда мы не могли путешествовать: как ты знаешь, Гульельмо проходил курс химиотерапии. Но его очень обрадовало, что Доменик наконец нашел себе жену. — Она прищелкнула языком. — А теперь у вас будет ребенок. Мы счастливы, очень, очень счастливы. Я уверена, что теперь Гульельмо выздоровеет гораздо скорее. — Опал увидела, что Роза вытирает выступившие слезы. — Дети — это дар от Бога, — проговорила она, и на последнем слове ее голос прервался.
Опал сжала руки Розы. Она чувствовала, что та рассказала ей еще не все.
— Мне было пятнадцать лет, когда я вышла за Гульельмо. Я так волновалась — мы встретились тогда в первый раз, — но ему уже исполнилось двадцать лет, и он был таким красивым, высоким, гордым. Я не могла в него не влюбиться. — Женщина улыбнулась. — Может, тебе покажется странной мысль о браке, устроенном по сговору…
Опал улыбнулась в ответ, думая, что времена, в конце концов, не так уж и изменились.
— …но прошло пятьдесят лет, и мы до сих пор вместе, до сих пор любим друг друга. Я хотела дать ему счастливую семью, окружить его детьми и заботой. — Она помолчала. — Но все произошло по-другому. Мы пытались родить ребенка несколько лет, и все безуспешно. И когда я забеременела, Гульельмо был невероятно рад.
Прошло шесть месяцев, и я потеряла ребенка… Потом чудо повторилось. Я забеременела во второй раз, Гульельмо решил не рисковать. У меня были лучшие врачи, лучший медицинский уход, и я долго лежала в больнице, где мне совершенно ничего не позволяли делать. Наконец пришло время, и начались роды. Гульельмо так волновался. Он был рядом со мной, когда что-то пошло не так. Меня тут же отвезли в операционную, сделали кесарево сечение, а потом начали бороться, чтобы спасти жизнь и Доменику, и мне. После этого врачи сказали, что у меня больше не будет детей. — Она вздохнула. — Так что ты понимаешь, моя дорогая, почему мы так рады новостям о вашем ребенке, почему так счастливы, узнав о твоей беременности. И особенно Гульельмо. Ты дала ему лучшее в мире лекарство. Более того, ты дала ему стимул, чтобы жить дальше. Доменик не только привез нам красивую молодую жену, но и надежду, что скоро родится внук. Для нас это действительно самый великий дар из всех — дар жизни.
Опал посмотрела в добрые глаза свекрови, полные слез, и напряженно улыбнулась, пытаясь справиться с собственными нахлынувшими переживаниями. Не в силах говорить, она обняла пожилую женщину за плечи и крепко прижала к себе. Ее сердце разрывалось при мысли о том, что этой женщине пришлось пройти через огромную боль, чтобы достичь того, что должно быть таким естественным.
Для нее это оказалось легко. И столько значило для Розы и Гульельмо! Вот что имел в виду Доменик вчера вечером, когда сказал, что ее беременность — идеальный подарок. Естественно, он знал, чего стоило его матери рождение сына.
Неудивительно, что он страстно хотел ребенка и в последнюю минуту вписал это дополнение в контракт, избрав ее, Опал Клеменджер, в матери его будущего наследника.
Опал переполняли нахлынувшие чувства: такая ответственность сильно на нее подействовала, и, когда Роза положила голову ей на плечо, она испытала огромную гордость.
Как же можно сердиться на человека, который так старается, чтобы его родители были счастливы? Как можно не любить его?
Опал широко раскрыла глаза. Что за дурацкая мысль!
Она его не любит!
Любовь тут ни при чем. Она не являлась частью сделки.
Конечно, Опал расстроилась, когда вчера вечером он вышел из ее комнаты, но тогда она просто дала волю эмоциям. В конце концов, она только что узнала, что забеременела. И еще ее разозлило, что Доменик больше волновался за своих родителей, нежели за них обоих, но ведь в тот момент она еще не знала их истории…
