– Пожалуйста, не отгораживайся от меня, Фабиан. Я знаю, ты не веришь эмоциям и считаешь, что они могут только вводить в заблуждение, но я очень хочу узнать тебя лучше. Разговор о прошлом может быть болезненным, я знаю, но… от этого можно исцелиться. Страх не дает тебе любить… Но если ты все-таки позволишь себе любить, это изгонит страх. Ослабь хоть немного свою защиту ради меня. Я обещаю никогда не манипулировать тем, что ты расскажешь мне, и не использовать это против тебя.
Все утро Фабиан тайком наблюдал за ней. Лаура немного прихрамывала, и он понимал, что она испытывает боль, хотя и тщательно скрывает это. Лицо ее оставалось спокойно.
Теперь Фабиан ощущал себя мишенью для сотен крошечных, но смертельных стрел, нацеленных на выявление тех чувств, которые он всегда охотно презирал, убеждая себя, что ему абсолютно чуждо все, кроме плотского желания и, возможно, иногда дружбы с женщиной. Лаура сейчас подвергала сомнению эту уверенности, и Фабиан с трудом сопротивлялся могущественной волне чувства, которая зрела внутри.
Он, встал со своего места и подошел к ней. Взяв у нее из рук фотографию в рамке, осторожно поставил ее на место на комоде. Глядя на прекрасное лицо матери и вспоминая о том, что ему пришлось пережить, когда ее не стало, он снова спрятался за хорошо знакомой ему железной защитой.
– Ты очень взволнована, тебе это, вредно после всего случившегося вчера. – Фабиан коснулся ладонью ее прохладной бледной щеки и заметил, как она поморщилась, как будто его прикосновение было неприятно ей. Фабиану стало тревожно.
– Взволнована? – У Лауры вспыхнули глаза. – Потому что я прошу тебя быть человеком, а не… а не этой непроницаемой скалой, которую ты так старательно изображаешь?
– О чем ты?
– Но ты же не из стали сделан, Фабиан! Ты, как и все, из плоти и крови!
– К чему ты все это говоришь, Лаура? – Фабиан схватил ее за хрупкое запястье и почувствовал, что теряет самообладание. Ее слова попали в точку, и ему это не понравилось. – Похоже, ты требуешь того, что мы не оговаривали в нашем соглашении. Почему?
– Ты действительно хочешь знать? – Лаура выдернула руку.
– Да!
– А мне кажется, что – нет! Я думаю, ты просто хочешь, чтобы я замолчала и отправилась отдыхать, а потом снова вернулась к обычной жизни и стала бы соглашаться на все, что удобно для тебя! Но знаешь что, Фабиан? Я не буду этого делать. Не буду, потому что не могу притворяться больше и не хочу вести себя так, словно ничего не происходит! Побывав на краю гибели, начинаешь понимать, что нельзя тратить впустую ни одного дня, прикрываясь обидой, которая заставляет тебя бояться жить по-настоящему! Ты вдруг осознаешь, что единственная важная вещь, которая придает смысл нашему короткому пребыванию на земле, – это любовь! Любовь и верность самому себе!
– Ты говоришь о любви… Но любовь – величайшая обманщица и предательница в этом мире!
– Господи, какую ерунду ты говоришь! Я не согласна с этим утверждением.
– Это твое право.
– Что с тобой случилось, Фабиан? Я знаю, у тебя было тяжелое детство, и твоя бывшая жена изменила тебе. Неужели это означает, что ты навсегда исключил для себя возможность любви в этой жизни?
Теперь стрелы превратились в настоящие острые ножи…
– Это бессмысленный разговор! Мы заключили соглашение. Я четко изложил условия нашего брака, так? Теперь ты все перечеркиваешь!
– Почему? – В глазах Лауры мелькнула боль. – Потому что я полюбила тебя?
– Ты расстроилась после того, что случилось вчера, почувствовала свою уязвимость, возможно, даже немного испугалась за будущее. Поэтому ты ошибаешься сейчас. Просто тебе необходимы утешение и забота!
Фабиан отошел от Лауры, недовольство и страх сковали его мышцы мучительным напряжением. Он повернулся, и у него сжалось сердце, когда он прочел на ее лице печаль и разочарование. Но страх снова быть преданным любимой женщиной был слишком силен, чтобы вот так легко преодолеть его. Фабиан был так унижен тогда… Если он не уступит своему сердцу, такого разрушающего душу опыта никогда не будет снова.
– Тебе надо время, чтобы отдохнуть и успокоиться, и ты поймешь, что отсутствие ненужных эмоций в нашей паре – только к лучшему.
– Ненужные эмоции? Фабиан, ради бога, послушай, что ты говоришь! Я же видела тебя в хосписе, вспомни. Ты едва не плакал, видя больных детей! И ты хочешь сказать, что те чувства, которые испытывал тогда, – это не любовь? Ты обманываешь себя, если думаешь, что не способен чувствовать такие эмоции.
Лаура обхватила себя руками и отвернулась, совсем расстроившись.
Что он наделал? Его словно молния пронзила, когда он понял, во что впутал Лауру. Эта женщина создана для любви и тепла, а он предложил ей родить ему детей и не рассчитывать на чувства со стороны их отца!
Откуда такое высокомерие? Лаура совсем не похожа на предательницу Доминику. За такой женщиной, как Лаура, мужчина пойдет по горящим углям, чтобы только быть рядом, потому что истинная красота и душевное сострадание не каждый день встречаются. Вот только стоит ли доверять своему сердцу, подсказывающему, что Лаура сдержит слово и останется с ним? Можно ли надеяться, что ее чувства не угаснут со временем и она не останется с ним только из чувства долга и ответственности, а не из-за любви?
Фабиан понял, что ему надо привести в порядок свои мысли. Он подошел к двери и широко распахнул ее.
– Мне жаль, что я так расстроил тебя, правда, поверь мне. Я совсем не хочу причинять тебе боль. По-моему, сейчас мне лучше уйти, чтобы ты успокоилась. Я буду отсутствовать недолго, а когда вернусь, обещаю, мы обо всем поговорим, – сказал ей в спину Фабиан, потому что Лаура так и не повернулась к нему.
– Хорошо, – последовал равнодушный ответ.
Фабиан вышел и прикрыл за собой дверь.
– Добрый вечер, синьорина. Мне нужна комната. – Увидев озадаченное лицо девушки-портье, Лаура попыталась перевести свое предложение на итальянский язык: – Stanza libere?
– Si, si. Per quante notti?
– На сколько ночей? – Лаура нахмурилась, у нее дрожали ноги. – На одну… solo per una notte… grazie.
Гостиничный номер оказался безупречно чистым, с пожелтевшими ставнями и старомодной мебелью. Лаура разложила свои туалетные принадлежности в ванной комнате и умылась. Потом, уже по привычке, подкрасилась и расчесала волосы.
– Ну вот, – громко сказала она, глядя в зеркало, словно хотела подбодрить себя, – по крайней мере, теперь нет опасности, что кто-то подумает, будто перед ним привидение!
Сдерживая слезы, она вернулась в крошечную комнату, широко открыла ставни и выглянула на узкую улицу. Один день. Она задержится в Риме еще на один день, чтобы посмотреть то, что хотела посмотреть. А завтра улетит домой.
