Массимо напряженно молчал несколько секунд, а после сухо отчеканил:
– Я требую от тебя полного подчинения. На кону долги твоего мужа. Сколько я должен тебе о них напоминать?
– Зачем ты звонишь? – грубо спросила Никки.
– Я думал, у тебя есть для меня новости.
– Нет… Не понимаю, о чем ты? – запуталась в собственных мыслях женщина.
– Хотел знать, пришли ли месячные, – раздраженно поинтересовался Массимо.
– Ах, вот что тебя так тревожит. Увы, не могу пока тебя порадовать. Я говорила, что у меня в последнее время нерегулярный цикл…
– Значит, не начались… – подытожил он.
– Это еще ничего не значит. Уверена, что со дня на день отпадут всякие подозрения. Из-за этого можешь не волноваться. Строй спокойно свои планы со своей бывшей. Я слышала, она от тебя беременна, – насмешливо вставила Никки.
– Я на эту удочку не попадусь, – возразил Массимо. – Я знал, что она настойчива. Но и я не так прост, – заметил он хвастливо.
– Замыслил очередную каверзу? – замаскировав свой интерес под насмешкой, спросила Никки.
– Нет необходимости. Она призналась, что не беременна вообще.
– Как тебе это удалось? – искренне удивилась Никки.
– Я умею вытягивать из людей правду.
– Каленым железом?
– Нет. Все гораздо гуманнее. Я сказал, что не верю ей и требую проведения генетической экспертизы. И Сабрине ничего другого не оставалось, как признаться во лжи.
– Назидательная история… Ты поэтому мне ее рассказал? – иронически уточнила Никки.
– Я рассказал, потому что ты спросила. В отличие от тебя мне нечего скрывать, дорогая. Послезавтра возвращаюсь в Мельбурн. Жди…
– А что мне остается?
– Хорошо, что ты это понимаешь, – насмешливо произнес Массимо.
– Ты негодяй, маньяк, чудовище! – окатила его руганью Никки.
– Я слышу, ты скучаешь по мне? Я тоже, дорогая. Вернусь – поборемся.
– Знал бы ты, как я тебя ненавижу, Андролетти, – срывающимся голосом проговорила Никки.
– Я это переживу, – усмехнулся он.
– А я не могу уже выносить! Я не выдержу, если так будет продолжаться…
– Никки? Ты плачешь? – удивился он.
– Не надейся, – злобно процедила она в трубку. – Никто не заставит меня плакать, и тем более ты!
– Но я же слышу, что ты плачешь! Ты чем-то расстроена?
– А ты как думаешь? Рикардо следует за мной как тень. Я чувствую себя приговоренной к пожизненному заключению. Это невыносимо. Я не могу так больше…
– Успокойся, Никки. Я вернусь, и мы обо всем с тобой поговорим. Слышишь? Перестань плакать…
– А я и не плачу, – упрямо твердила она.
– Я отчетливо слышу всхлипывания.
– Тогда можешь порадоваться. Ты ведь этого хотел, мучая меня.
– Нет.
– Тогда чего ты добиваешься?
– Поговорим, когда вернусь, – сдержанно продолжал Массимо.
– Мне необходимо знать это сейчас.
– Не доводи себя, Никки… Все, пока… Я вешаю трубку, – предупредил он.
– Если ты сейчас прервешь разговор, то не найдешь меня здесь, когда вернешься, – проговорила женщина, рыдая.
– Если это случится, ты сильно пожалеешь.
– Но, поступив по-своему, я обыграю тебя. Не забывай, что мне больше терять нечего.
– Ты знаешь, что все не так ужасно. Поэтому советую тебе успокоиться…
На следующий день Никки, к своему удивлению, нигде не обнаружила присутствия Рикардо.
Она предположила, что из-за ее истерики Массимо сжалился и отозвал надзирателя. Впрочем, ей были безразличны причины отсутствия стража. Никки тотчас собралась и отправилась в Роуздейл-хаус, ведь она очень давно не видела брата…
Джейден спал. Он выглядел совершенно обессиленным. Мертвенно-бледное лицо брата напугало женщину. Она присела на край его кровати и прислушалась к слабому дыханию.
Его лечащий врач пришла, как только освободилась. Лицо доктора Джулии Линч говорило красноречивее слов. Она вызвала Никки для конфиденциального разговора.
– У вашего брата было несколько тяжелых приступов. Увеличение медикаментозных доз не принесло желаемого результата… – констатировала доктор Линч.
– Что вы этим хотите сказать? – срывающимся голосом спросила ее Никки.
– Николь… Буду с вами откровенна. У Джейдена осталось мало времени. Я говорила вам об этом прежде, но ухудшение его состояния не оставляет надежд…
– Я понимаю… – скорбно кивнула Никки.
– Вы очень помогли своему брату, поместив его в Роуздейл-хауз. Вы значительно продлили его жизнь. Но его увечья столь серьезны, что не позволяют рассчитывать на восстановление…
– Мне это известно.
– Я понимаю, что надеяться нужно всегда… Но в нынешней ситуации советую вам подготовиться к прощанию с братом. Наш персонал окажет все возможное содействие.
– Да…
– Мы сопереживаем всем нашим пациентам и их семьям. Но Джейден для нас – особенный. Мне очень жаль, что я больше ничем не могу ему помочь.
– Он так любит серфинг, доктор, – расплакалась Никки. – Так давно не видел океан… Неужели это конец? Он был таким умным, энергичным…
– Не теряйте самообладания, Николь, – строго сказала доктор Линч. – Не показывайте своего отчаяния брату. Этим вы ему не поможете. Отпустите его с миром.
– Благодарю вас, доктор…
Должно быть, Пия уже долго мяукала под дверью к тому моменту, когда Никки вернулась из хосписа и застала кошку на пороге.
Она открыла дверь и на руках перенесла Пию через порог.
– Я уж думала, ты нашла себе других друзей, – сказала она кошке.
Появился Рикардо и сообщил, что отправляется в аэропорт встречать хозяина.
– Мне он сказал, что возвращается только завтра… – удивилась Никки.
– Босс изменил планы. Его самолет прибудет через час.
Никки осталась дожидаться Массимо. Она не могла найти себе места. Тревога поселилась в ее сердце, не давала успокоиться.
А причин было достаточно: дурные новости из хосписа и страдание на лице умирающего брата, досрочное возвращение Массимо, который в представлениях Никки был весьма непредсказуем, да еще ее возможная беременность… Даже Пия не выдержала ее постоянных блужданий по дому и, улегшись в кресле, заснула.
– Никки! Где ты? Иди сюда! – прокричал вернувшийся Массимо, только войдя в дом.
Она появилась, шла неспешно и как будто нехотя.
– Я сказал, подойди! – раздраженно повторил он.
– Я слышала, что ты сказал, – нахмурившись, отозвалась она, не сходя с места, и сложила руки на груди.
– Ты опять за свое? Хочешь, чтобы мы поссорились? Подожди, пока я отдохну с дороги, – нервозно проговорил Массимо.
– Мне все надоело…
– У нас уговор.
– Мне надоел этот уговор. Делай, что знаешь, Массимо… Чем ты мне угрожал? А, плевать… – безразлично махнула она рукой.
