После полудня стало очень тепло. Где-то в полумиле от них волны Чезапикского залива набегали на песок, где после отлива осталось множество моллюсков, медуз и крабов-отшельников. По другую сторону дюн лежал крохотный городок Кейп-Чарлз, словно перенесенный сюда прямо из викторианской эпохи. Ветер дул с суши, нагоняя тяжелые багровые тучи. Мэдж ничего не замечала. Она растянулась в шезлонге, который Майкл достал из багажника, и наблюдала, как ее дети добывают трофеи в лужах, оставленных отливом.
— О-о-х! — закричала Джесс, подняв руки вверх. — Она меня ужалила! Ненавижу медуз!
— Рановато они в этом году, — удивилась Мэдж. — Обычно их до августа не видно.
Майкл лежал на песке с бутылкой пива, прикрыв глаза, в блаженном ничегонеделанье.
— В Атланте этих проблем нет, — сказал он, не шелохнувшись.
Мэдж отхлебнула содовой.
— Не могу себе представить жизнь вдали от воды. Уезжая из дому, я всегда стремилась к побережью.
— Ну да, — саркастически заметил он. — К корейскому побережью.
Несколькими часами ранее Мэдж бы нарочито отвернулась, отгораживаясь от него, не допуская до себя. Но сейчас это ее не испугало.
— Ага, — согласилась она просто. — Но кто сказал, что в разгар войны нельзя искупаться в море?
— Не я, — в тон ей отозвался Майкл. — Мы, правда, в свободное время предпочитали покер. Пытались играть в подковы, но там не было лошадей.
Мэдж засмеялась.
— По правде говоря, мои купания чуть было не закончились трагически.
— О, прошу прощения…
— Кончилось тем, что я оказалась в нашем неврологическом отделении, после того как, нырнув с прибрежной скалы, крепко стукнулась головой о камень и чуть было не утонула. Предварительный диагноз — травма головы. Окончательный диагноз: злоупотребление виски, плохая наследственность и неадекватные реакции.
— Неадекватные реакции?
— Медицинский термин, — улыбнулась она. — Означает полное отсутствие здравого смысла.
— А в Канзас-Сити вы не занимались плаванием?
Она добродушно рассмеялась.
— Нет, конечно нет!
— Видимо, потому, что там нет побережья?
— Видимо, так.
— А что скажете насчет Атланты?
Мэдж повернула голову, чтобы увидеть его лицо. Как будто вопрос был совсем незначительным.
— Не знаю, — честно призналась она. Ей нечего было сказать насчет Атланты, где он всегда жил и где его семья требовала проводить совместно все праздники. Это ей было трудно себе представить. Она даже день рождения не праздновала с родителями с тех пор, как ушла на войну. Она бы не могла заниматься семейным бизнесом только потому, что от нее этого ждали.
Джонни держал Джину за руку, и она ему это позволяла. Мэдж не знала, что и думать. Может быть, сосредоточившись на дочери Майкла, он забудет о своем желании стать летчиком. Но может случиться и так, что их знакомство породит новые проблемы, чего Мэдж совсем не желала.
— А вы не обдумывали отъезд из Атланты? — небрежно спросила она, продолжая предложенную Майклом игру.
— Не знаю, — честно признался он. — Это зависит от того, насколько легко будет вернуться. И от того, насколько это важно. Вы не хотели бы отпраздновать Четвертое июля в Атланте?
Так легко. Без нажима. Не настаивая, не упорствуя, не допытываясь.
— Я об этом не думала, — сказала она, нарочито переключая внимание туда, где ее дочь изводила двух старших подростков.
Стоя в воде, Джесс брызгалась на Джонни и Джину Крики звенели в воздухе, заглушая шум прибоя.
— Я, пожалуй, побью вашего сына, — угрожающе прорычал Майкл, когда Джонни схватил Джину в охапку и увлек за собой в воду.
Мэдж лукаво сощурилась:
— После того, как я побью вашу дочь. Вы уверены, что у нее благородные намерения?
— Не более благородные, чем у вашего сына.
Она согласно кивнула.
— Тогда, полагаю, мы будем иметь неприятности.
— Вот потому я и хочу его побить.
Некоторое время они наблюдали, как девушка и парень плескались, бегали и хохотали. Когда Мэдж поняла, что Джесс только кружит около них подобно спутнику, она решила, что настала пора самой окунуться.
Мэдж встала с шезлонга.
— Пойду охранять невинность своего сына, — улыбнулась она.
Майкл рассмеялся.
— О, я должен непременно помочь вам в этом благородном деле. Пошли!
Майкл привстал, но тут же пошатнулся, выругался и, помедлив пару секунд, выпрямился.
— Что случилось? — встревоженно спросила она.
Он сухо улыбнулся и потер левое бедро.
— Скоро польет как из ведра, — сказал он, кивнув на небо, и окончательно распрямился.
Мэдж увидела шрам, змеившийся у него по животу. Страшный шрам. Другие, еще страшнее, были на груди. До сих пор она их не замечала.
Майкл протянул ей руку.
— Пошли. Надо сбить спесь с моей дочери.
Мэдж подала ему руку и спросила, осторожно приподняв бровь:
— Сегодня не загораете?
Майкл бросил быстрый взгляд на тенниску, которую так и не снял.
— Я обычно не снимаю рубашку, чтобы не смущать Джину. Прошло уже много времени с тех пор, когда надо было что-то доказывать.
Он стиснул Мэдж руку и послал улыбку, как будто поцеловал ее. Она тоже улыбнулась.
— Эй, Джесс! — закричал он, когда они вступили в теплую воду. — К тебе идет подкрепление! Сейчас мы им покажем!
Вода плескалась вокруг лодыжек Мэдж, и она невольно опустила глаза, ища взглядом крабов и медуз, которые могли бы возражать против ее вторжения. Теплая рука Майкла крепко сжимала ее руку. Мэдж почувствовала, что все печали остались позади, на берегу. Вода восхитительно омывала ей ноги, солнце припекало. Она услышала смех Джонни, повернулась к дочери, издала призывный клич и поплыла.
— Вы были правы, — признал Джонни, когда они много позже въехали обратно на мост и увидели, что весь горизонт обложен грозовыми тучами.
— Насчет чего? — удивился Майкл.
— Собирается дождь.
— А, — кивнул Джордан. — Конечно! Фермеры очень ждут его.
Мэдж не вслушивалась в их разговор, но отметила про себя, что Джонни стал более дружелюбен по отношению к Майклу. Наверное, сыграло свою роль и то, что мальчик воспринимал его дочь, как воплощенную Елену Прекрасную. А сам Майкл при этом держал себя с ним так, как будто он был его младшим братом.
Мэдж была довольна. Чудесным днем, отличной стряпней Персика. Довольна тем, что погрелась на солнышке, хотя ее нежную кожу после этого немного пощипывало. Ей было уютно и хорошо. Клонило ко сну. Мэдж дремала, обняв Джесс, которая настояла, чтобы мать села с ней, сзади, к огорчению Джонни и к облегчению обоих родителей. Сквозь дрему Мэдж слышала тихую музыку, льющуюся из приемника, разговор Майкла с Джиной о каких-то членах семьи, которые выводили из себя остальных, шуршание шин по асфальту. Бедро дочери источало тепло и в голове роились приятные фантазии.
