Холден не ответил. Вместо этого произнес задумчиво, словно обращаясь к самому себе:
— Интересно знать, зачем ты это сделала?
Затем, что умирала от ревности, вот зачем! Но эту правду Джазлин не открыла бы ему даже под пыткой.
К счастью, Холден не стал развивать эту тему.
— Милая Джазлин, ты делаешь мою жизнь все интереснее и интереснее! Скажи, пожалуйста, а мне это нравится?
— Думаю, ты просто счастлив! — ответила она.
— Вот на этой радостной ноте позволь попрощаться с тобой и вернуться к делам, — сказал Холден. — До свидания, дорогая моя сожительница!
— До свидания! — попрощалась Джазлин и, положив трубку, прошептала: — До свидания, милый!
Следующие минут десять Джазлин пребывала в эйфории. На лице ее блуждала счастливая улыбка, снова и снова она перебирала в памяти каждое слово этого чудесного разговора. И вдруг вспомнила — о Боже, она ведь ни слова не сказала о звонке отца! Как она могла забыть?
Улыбка исчезла с ее лица. Нельзя было молчать об этом! Очевидно, Холден еще ничего не знает: если бы известие дошло до него, едва ли он разговаривал бы с ней так ласково!
С этой мыслью Джазлин легла в постель, с ней же и проснулась утром. Она спустилась в гостиную. Миссис Уильямс уже пришла и возилась на кухне.
— Я думала, у вас сегодня выходной! — удивилась Джазлин, заметив на плите закипающий чайник.
— Вот только завтрак вам приготовлю, а потом…
Минут пятнадцать девушка болтала с экономкой, а когда та ушла, решила прогуляться.
Джазлин вышла на прогулку гораздо позже обычного. Сколько раз она гуляла по этому пляжу рука об руку с Холденом! Ей вспомнилось, как в первое же утро по его приезде оба они бросились в воду одетыми, и Джазлин, поморщившись, обругала себя за ребячество. Вспомнился и другой Холден — элегантный, утонченный, в великолепном вечернем костюме. Каким он бывал разным — и как она любила его!
Она шла, опустив голову и глядя себе под ноги. Но вдруг подняла глаза, и сердце ее отчаянно забилось. Кто-то шел ей навстречу! Шел по тропинке, ведущей от «Песчаного берега»!
Джазлин судорожно сглотнула, ей стало трудно дышать. Господи! Неужели Холден? Он подошел и долго молча смотрел на нее.
— Миссис Уильямс сегодня весь день не будет, — заговорил он наконец, — вот я и подумал: не составить ли тебе компанию?
Джазлин поспешно отвела взгляд, чтобы Холден не прочел в нем изумления. Голос его звучал точь-в-точь как по телефону — дружески и ласково.
— К-когда ты приехал? — спросила она, как только к ней вернулась способность говорить.
— Только что, — ответил он. — Как поживаешь?
— Отлично, — ответила она. Метнула на него быстрый взгляд и повторила: — Отлично.
Холден улыбнулся, и Джазлин почувствовала: еще секунда — и она умрет от любви.
— Не желает ли моя «сожительница» чашечку кофе? — поинтересовался он.
— Сейчас?
Вместо ответа Холден взял ее под руку и повел к дому.
— Ты выяснил, что за женщина звонила? — спросила она.
— Выяснил, — коротко ответил он.
— Она очень рассердилась? — прошептала Джазлин. Сердце ее разрывалось от любви и ревности, но она чувствовала, что должна знать все.
Холден усмехнулся.
— Мы распрощались.
— Прости, — пробормотала Джазлин.
— За что же? — спокойно отозвался он.
И Джазлин снова забыла обо всем, кроме того, что Холден рядом. Миссис Уильямс не вернется до вечера, а значит, они проведут вместе целый день. Какое счастье! Она готова была благодарить небеса за каждую минуту, прожитую рядом с Холденом.
Уже входя в дом, Джазлин напомнила себе об осторожности. Сейчас она в таком состоянии, что запросто может сболтнуть лишнее. Если Холден догадается… если хоть смутно заподозрит, что она к нему неравнодушна — о, этого она не переживет!
— А теперь кофе! — объявила она, войдя на кухню, и, повернувшись к Холдену спиной, занялась приготовлением его любимого напитка.
— Тебе помочь? — предложил он.
Джазлин рассмеялась.
— Сиди уж, не изменяй старым привычкам!
— Обожаю твой острый язычок!
Джазлин чуть было не ответила: «А я обожаю тебя», но вовремя спохватилась. Надо следить за собой. В ее нынешнем настроении подобная шутливая фраза может прозвучать чересчур искренне.
Только когда они уселись в кабинете друг напротив друга, поставив на стол поднос с двумя дымящимися чашками, Джазлин осмелилась посмотреть на него.
— Ты выглядишь усталым. Много работы?
— А я вообще очень деловой человек, — ответил он серьезно, но в глазах заплясали веселые искорки.
— Слишком деловой! — упрекнула его Джазлин. Боже, разговаривает с ним словно заботливая бабушка! — А может быть, устал от развлечений? — Снова в сердце кольнула ревность.
— Мадам, вы оскорбляете меня такими легкомысленными предположениями! — высокопарно ответил Холден, и оба расхохотались.
Как же я его люблю! — думала Джазлин. Какое счастье видеть его, слышать голос, просто быть с ним рядом… Но тут улыбка ее погасла — она вспомнила.
— Э-э… ты когда в последний раз разговаривал с Грейс? — Она не хотела об этом спрашивать, но понимала, что так или иначе тяжелого разговора не избежать.
— Вчера по телефону, — ответил он. Только это, ничего более, но смешливые искорки пропали из глаз.
— Так ты знаешь?
— Что твой отец собирается на ней жениться?
— Да, и она вообще-то согласна! — выпалила Джазлин.
— А я разве сказал, что против?
— Ты сказал… — Джазлин оборвала себя. Она не хотела ссориться с Холденом, да если бы и захотела, не смогла бы. — Поругаемся сейчас или отложим на потом?
— А ты непременно хочешь со мной ругаться?
— У меня предчувствие, что иначе не получится, — вздохнула Джазлин.
— Ты просто напрашиваешься на то, чтобы тебя отшлепали. — Он секунду помолчал. — Или поцеловали!
Хорошо бы!
— Лучше уж отшлепай, — пожала плечами Джазлин, затем заговорила серьезно и взволнованно: — Серьезно, Холден, по-моему, они просто созданы друг для друга!
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю отца. Верно, за плечами у него пара неудачных браков, и я не снимаю с него вины — я ведь была всему этому свидетельницей и помню, что творилось у нас в доме…
— Они сломали тебе жизнь! — вдруг гневно прервал ее Холден.
— Кто? — изумленно переспросила она.
— Твой отец, его женщины. Они…
— Знаешь, гарема у него не было! — взорвалась Джазлин.
— Зато была ответственность за судьбу нежного, ранимого ребенка! — сердито ответил Холден. — Ты хоть понимаешь, что он с тобой сделал?
