Криста содрогнулась.
— А что произойдет, если появятся непредвиденные обстоятельства, случится беда? Если один из них пострадает, сорвется в пропасть, и его жизнь полностью будет зависеть от него самого или его партнера по связке?
— Этого не случится. Но если это и произойдет, то благодаря отношениям, которые появились между ними во время учебы, — обоюдному доверию и чувству взаимовыручки — попавший в беду будет твердо уверен, что партнер, находящийся с ним в одной связке, придет к нему на помощь.
— Я никогда не смогу так доверять, кому бы то ни было. Никогда.
Она бросила тревожный взгляд на горы, думая о том, как ужасно будет себя чувствовать, если потеряется и окажется совсем одна в этих горах или, не дай Бог, сорвется в пропасть, и неподвижно будет лежать на дне ущелья, поранившись при падении, не в силах пошевелиться. Ничто на свете не заставит ее поверить, что кто-нибудь придет ей на помощь. Если такое случится, она лучше будет карабкаться, сбивая пальцы в кровь, ползти из последних сил, полагаясь только на себя, доверяя только себе, чем бездействовать в ожидании чьей-то сомнительной помощи.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что твоя боязнь довериться кому-нибудь может иметь свои корни в смерти твоих родителей?
Откровенность этого вопроса, заданного тихим, вкрадчивым голосом, повергла Кристу в оцепенение. Оправившись от шока, она яростно набросилась на Дэниела. Ее кровь кипела от негодования, гулко отдаваясь в висках, гнев душил, мешая говорить.
— Что ты такое говоришь! Они не виноваты, что погибли. Кроме того, у меня осталась тетя. Она дала мне крышу над головой… окружила меня любовью…
— Но она не была твоей матерью, — тихо возразил Дэниел, — а дети не всегда размышляют, так же логично, как взрослые. Повзрослев, ты поняла, что смерть твоих родителей была результатом несчастного случая, предотвратить который они были не в силах, но ребенком, испытывая чувства одиночества и страха, ты безотчетно сердилась на них за то, что они тебя бросили.
— Нет, — поспешила она возразить. Как он догадался, как узнал о том темном чувстве горечи и негодования, которое мучило ее даже спустя месяцы, годы после смерти родителей, когда она почти ненавидела их за то, что они оставили ее одну? — А как насчет тебя? — с вызовом парировала Криста, стараясь подавить в себе непрошеные воспоминания. — Если следовать твоим рассуждениям, ты должен был чувствовать себя виноватым в смерти своего отца…
Даже в пылу гнева она не могла заставить себя произнести жестокое слово «самоубийство», осмелиться поднять на него глаза, нанося ответный удар.
Вначале ей показалось, что он не собирается отвечать, но, когда он наконец заговорил, Криста замерла в тягостном молчании.
— Да, — сказал он, — я чувствовал себя виноватым… иногда и сейчас чувствую. Мне было очень тяжело смириться с этим чувством, научиться жить с ним, вместо того, чтобы вести безрезультатную борьбу с самим собой. Это самая тяжелая задача, которую мне когда-либо приходилось решать в своей жизни, и самая путающая. Прекратить постоянно обвинять себя, изводить нелепыми наказаниями, перестать искать оправдания, своему бездействию было очень, очень тяжело. Отрицательные эмоции могут превратиться в пагубную привычку, не менее опасную, чем любой наркотик. Подумай об этом, — сказал он, повернув к дому.
Криста вскочила на ноги, разозлившись на его последнее замечание. Ей хотелось опровергнуть все то, что он сейчас сказал, но вместо этого она вскрикнула от внезапной боли: при очередном порыве ветра что-то попало ей в глаз. Она быстро заморгала и стала тереть слезящийся глаз рукой, стараясь избавиться от соринки.
Дэниел повернулся на ее крик и быстро вернулся обратно.
— Что случилось? — встревожено спросил он.
— Ничего… Что-то попало в глаз.
— Дай я посмотрю.
— Не надо.
Она инстинктивно отодвинулась от него. Но было уже поздно. Он быстро подошел, взял ее лицо в руки, немного развернув его к свету.
Криста почувствовала сухость его кожи и мозоли на пальцах. Даже сквозь боль, которую причинял ей слезящийся глаз, она ощущала горячие следы на коже там, где к ней прикасались его пальцы.
Она вздрогнула. Нежные соски ее грудей напряглись, проступая через тонкую ткань блузки.
Криста понимала, что холод здесь был нипричем.
Заметил ли Дэниел предательскую перемену, происходящую с ее телом при его прикосновениях?
— Посмотри наверх…
Естественно, она сделала все наоборот: еще сильнее заморгала ресницами и снова потерла рукою глаз, загоняя соринку глубже под веко. Ей стало нестерпимо больно.
Из глаз брызнули слезы. Она попыталась вырваться из сильных рук Дэниела, но он не позволил.
— Стой спокойно, — сказал он.
— Пусти меня, — потребовала Криста. — Я немного поплачу, и все будет в порядке…
— Я так не считаю, — невозмутимо возразил Дэниел. — Я уже заметил причину твоих слез: у тебя под нижним веком кусочек металлической стружки…
— Я знаю, — сварливо пробурчала она. — Это мой глаз, не забывай…
— Нужно добраться до дома, чтобы я смог промыть тебе глаз, — сказал Дэниел, не обращая внимания на ее детское замечание. — Постарайся не моргать слишком часто…
Как только Дэниел выпустил ее, Криста постаралась открыть глаза, чтобы посмотреть, куда идти, и тут же вскрикнула от резкой боли, так как стружка в глазу сдвинулась.
— Не дергайся…
На этот раз она беспрекословно повиновалась, но не потому, что ей так хотелось, а потому, что у нее не было другого выхода. Едва ли она могла двинуться с плотно зажмуренными глазами, слезящимися от боли.
— Обопрись на меня, — услышала Криста команду Дэниела, когда его рука взяла ее за талию, крепко прижимая к мускулистому телу, заставляя сердце гулко забиться в груди, где ему вдруг стало невыносимо тесно. — Держи глаза закрытыми, если тебе так лучше. Теперь пойдем потихоньку к дому…
— Я не могу… — испуганно запротестовала Криста, — я не могу идти с закрытыми глазами.
— Сможешь, если обопрешься на меня, — сказал Дэниел совсем близко над ухом. Криста чувствовала тяжесть его теплой руки на своей талии, слышала его шумное дыхание, вдыхала запах его кожи. — Тебе надо лишь довериться мне…
— Нет…
Уловил ли он панические нотки в ее голосе, которые так ясно услышала она сама? — испуганно подумала Криста, стараясь превозмочь боль и открыть слезящиеся глаза.
— Я сама справлюсь, — поспешно сказала она.
— Может быть, и справишься, — согласился он. — Но я тебе не позволю…
У Кристы перехватило дыхание, когда она с ужасом почувствовала, что он поднимает ее и берет на руки. Он собирается отнести ее в дом на руках… Невозможно. Он просто не сможет это сделать…
