Она с силой оттолкнула его от себя и побрела прочь. Киран нагнал ее и преградил путь.
– Алекс, не уходи, – тихо попросил он.
– Я так с ума сойду, Киран. Или бери меня такой, какая я есть, или отпусти, – молитвенно простонала она.
Он привлек ее к себе и сжал в объятьях.
– Ты часть меня, любимая.
Роуз Денби, как и полагается записной ветренице, прибыла с огромным опозданием. Она тут же высмотрела Алану Кэллахан и поспешила присоединиться к ней.
– Лана, привет, дорогая! – кричала она уже издали. – Великолепно выглядишь! Голливудская блондинка, ни дать ни взять. Откуда такое платье?
– А вот этого секрета я выдать тебе не могу. Без обид, дорогая. Обещала.
– Ну коли так… Хотя я догадалась, откуда могло явиться платье – воплощенное совершенство. Но молчок! – вняла пожеланиям Роуз. – Ты с кем?
– Меня привез Киран, побыл недолго… Собирался вернуться на ферму, чтобы я не беспокоилась об отце. Он сегодня сам весь на нервах. Наверное, уже отбыл, – предположила Алана, осмотревшись и не найдя Кирана среди присутствующих. – А где же твой кавалер?
– Как водится, плетется где-то в хвосте, – попеняла она на Саймона, но напрасно.
Тот тотчас появился, и не один, а со своим кузеном, наставником и по совместительству кумиром Гаем Радклиффом.
– Чудесный вечер! – сделал он комплимент главному организатору мероприятия.
– Пока все идет своим чередом, – сдержанно отозвался Гай и, изобразив на лице крайнюю серьезность, обратился к Алане: – Лана, нам нужно обсудить кое-что с глазу на глаз. Срочно.
– Да, конечно, – отозвалась она и поспешила за ним.
Уединение состоялось в ближайшем подсобном помещении.
– Что случилось, Гай? – тревожно спросила девушка.
– Лана, я вне себя! – объявил он.
– От чего? Что произошло? Ты объяснить можешь? – зачастила она с наводящими вопросами.
– Сам не знаю. Не разобрался еще. Но происходит что-то неладное, – сбивчиво забормотал он.
– Да что ж такое?
– Это ты мне скажи, – попросил он.
– Но ты мне толком так ничего не объяснил. Что тебя расстроило?
– Странное чувство. Никогда такого не испытывал. Вот здесь. В этом самом месте, – похлопал он ладонью по своей груди.
– А что там? – испуганно спросила Алана.
– Не знаю. А ты-то как думаешь?
– Что-то с ребрами, с легкими, с сердцем… – засыпала она его своими предположениями.
– Скорее всего с сердцем, – подтвердил Гай. – Послушай-ка сама. Она словно оступается, обрывается, заходится. Слышишь? – спросил он, прижав ее ладонь к своей груди.
– Аритмия? Но ты еще так молод…
– Нет-нет, – покачал он головой. – Вряд ли это аритмия.
– А когда это началось? – сосредоточенно спросила девушка.
– Буквально пять минут назад. Ну, в тот самый миг, когда я тебя увидел. Я просто обомлел. Ты не поверишь, Лана. Думаю, это невероятно! Я, конечно, знал, что девчонка у Кэллаханов красавица. Но не мог представить, что ты способна сразить меня в самое сердце. Уж и не знаю, радоваться мне этому или печалиться… – обреченно заключил он.
Гай Радклифф и Алана Кэллахан покинули место своего уединения, взявшись за руки и весело болтая.
– Отменил бы сейчас этот балаганчик, да не могу, – шепотом посетовал ей на ухо хозяин мероприятия. Он провел ладонью по спине девушки. – Закрылся бы с тобой в своей спальне… Как же давно я этого ждал… – мечтательно проговорил Повелитель Долины. – Но прежде дело, а затем…
Он отпустил Алану и поднялся на уготовленное для апофеоза открытия фестиваля возвышение. Этот момент всегда ознаменовывался объявлением Королевы фестиваля, которой должна была стать всеми признанная, победившая в результате тайного голосования, самая красивая девушка долины.
Гай взошел на подиум. Ему передали конверт. С конвертом в руке он подошел к микрофону со словами:
– А теперь, дамы и господа, разрешите представить победительницу этого года, нашу новую Мисс Уонгари. – Он надорвал край церемониального конверта и извлек небольшой лист выведенным на нем председателем счетной комиссии именем победительницы. – Итак… Ею стала… Да! – с искренней радостью крикнул он. – Ею стала Алана Кэллахан. Мисс Алана Кэллахан – наша новая Королева! – провозгласил он и пригласил опешившую победительницу на подиум.
– Поздравляю, Лана. Я не сомневался, – смущенно целуя ее в щеку, проговорил Саймон.
– Давай, беги получать свою корону, – подстегнула ее Роуз Денби.
Алана медленно приближалась к возвышению, пробираясь сквозь толпу искренне поздравляющих и беспардонно льстящих. И то и другое конфузило ее одинаково. Гай протянул ей руку и помог подняться. На нее была надета памятная ленточка и водружена диадема, призванная символизировать корону.
– А теперь скажи речь, – попросил Гай, не желая больше отпускать ее от себя.
– Да я и не готовилась, если признаться, – виновато проговорила она в микрофон.
– Таков порядок. Ты должна сказать свое слово победительницы, – потребовал хозяин торжества.
Речь Аланы была короткой. Она сказала об Аннабел Кэллахан, урожденной Денби, которую в долине знали все и даже спустя три года после гибели, любили. Она вспомнила о женщине, которая была зримым олицетворением красоты плотской и образцом душевной чистоты. Этот первый за годы траура счастливый день она посвятила светлой памяти своей безвременно ушедшей матери.
Вопреки сладострастным предвкушениям Гая Радклиффа, после своего триумфального бала Алана Кэллахан отправилась к себе домой.
Отец уже лег, ее встретил Киран.
– Как папа?
– Вроде нормально. Он смотрел футбольный матч по телевизору, когда ты позвонила. Сказал, что иначе и быть не могло, ведь ты так похожа на его Аннабел… После этого, не дожидаясь окончания второго тайма, сослался на усталость и отправился к себе. А Бадди, так тот вообще пустился в пляс, а потом заявил, что станет теперь обращаться к тебе не иначе как Ваше Величество.
– Бадди никогда не повзрослеет, – рассмеялась девушка.
На следующее утро Алана проснулась необычайно для себя поздно. В восемь утра она понесла в отцовскую спальню поднос с завтраком, сервированный помимо привычных столовых приборов всяческими микстурами.
Она тихо прошла в комнату, поставила на приставной столик поднос и присмотрелась к отцу.
Алан Кэллахан лежал на боку, одна его рука покоилась под головой, другая лежала поверх покрывала, как бы с усилием прижатая к груди. Глаза были плотно закрыты, лицо казалось необыкновенно умиротворенным.
– Папа, – прошептала Алана. Отец не отзывался.
– Папа! – громче повторила девушка.
Она осторожно притронулась к его руке и вскрикнула.
