— Вы думали о том, о чем я говорил с вами?
Розалин явно растерялась, не понимая, что он имеет в виду.
— Относительно того, чтобы остаться здесь, пока не решится вопрос, кто будет вести прием вместо вашего отца, — пояснил Скотт. — Не знаю, как там насчет Роджера, но полагаю, у вас есть дочерний долг перед Роналдом. И вообще… — Он понимал, что говорить этого не следует, но сказал: — Вы и так достаточно долго избегали общения с ним.
— Надеюсь, вы не пытаетесь давить на меня, — сердито заявила Розалин, наклоняясь к нему, что было совсем уж нестерпимо.
Скотт едва не застонал и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Я хочу знать, что вы считаете главным.
— Какое вам дело до этого? — возразила Розалин.
— А вам не кажется, что вы всю свою жизнь провели, убегая от себя, и ваше возвращение в Лондон сейчас, когда ваш отец нуждается в вас, означает продолжение этой традиции?
— Я никогда ни от кого не убегала!
Но по ее голосу было ясно, что она далеко не так уверена в своих словах, как хочет показать.
— Ваша жизнь дома была далека от идеала, поэтому вы сбежали. Вы спрятались за учебниками, потом за работой. У вас была неудачная связь с кем-то, когда вы были молоды, ведь так? Потом вы нашли себе замечательного Роджера… Когда ты прекратишь бежать от себя самой Розалин? Когда сможешь сама решать свои проблемы?
— Ты ничего обо мне не знаешь! — воскликнула Розалин раздраженно, но теперь она хоть смотрела на него.
— А кто знает? Ты кого-нибудь пускаешь в свою жизнь?
— В чем дело, Скотт? Неужели я не вижу, что ты пытаешься вынудить меня остаться здесь. И ты считаешь меня эгоисткой: я не навещала отца, я делала карьеру, вместо того чтобы рожать детей и ублажать мужа.
Скотт глядел на нее, не зная, что и подумать. Розалин была как огонь, как бушующее море, как природная стихия, которую невозможно усмирить.
— Когда ты возвращаешься в Лондон? — резко спросил он.
— Не знаю. Возможно, на следующей неделе. Мне нужно понаблюдать за тремя пациентами… Но не думай, что кольцо вынудит меня вернуться в Лондон раньше, чем найдется достойная замена отцу.
— Рад слышать, — проворчал он.
Напоминание о кольце так разозлило Скотта, что ему захотелось сорвать его с ее пальца и зашвырнуть куда подальше. Бегать и прятаться — вот ее сущность! Розалин занималась этим всю жизнь. Неужели она сама этого не понимает?
— Вот и хорошо. А теперь мне пора идти.
Розалин встала, но он протянул руку и рывком усадил ее. Скотт действовал инстинктивно, желая лишь одного — удержать ее. И еще ему нравилось чувствовать ее запястье своими пальцами.
— Что ты делаешь? — Розалин попыталась освободиться, но тщетно. — Отпусти немедленно! — потребовала она.
— Нет!
— Что?!
— Я сказал «нет». Я не отпущу тебя, потому что мне надо еще кое о чем поговорить с тобой.
Скотт попытался улыбнуться. Никогда прежде ему не доводилось играть в такие игры, где правил не существовало. Ни разу ему не хотелось, чтобы женщина просто поговорила с ним. Неудивительно, что Розалин изумленно уставилась на него.
— В чем дело?
Он почувствовал, как кожа под его пальцами стала слегка влажной.
— В прошлую субботу… — начал Скотт, потому что это было первое, что пришло ему на ум.
— Что — «в прошлую субботу»?
— Я хочу признаться, что затащил вас с Роджером в тот ночной клуб с определенной целью.
— Ты специально это сделал?
— Да. Твой отец позвонил просто, чтобы поболтать, потом упомянул, что на выходные приезжает Роджер. Тогда я предложил показать ему наш чудесный город. Чего ему сидеть в четырех стенах, раз есть возможность весело провести время?..
Тогда это показалось Скотту чертовски умной затеей, и он считал свой поступок во благо. Ведь все познается в сравнении, не так ли? — рассуждал он. Зачем Роджеру вступать в семейную жизнь, не изведав всех прелестей холостяцкой жизни? Во всяком случае, в тот момент ситуация виделась Скотту именно такой. Только позже он понял, что его мотивы были не столь чисты.
Розалин смотрела на него, раскрыв рот от удивления.
— Но ведь, едва познакомившись с Роджером, ты прочел мне целую лекцию о том, что он скучный и не умеет развлекаться. Так почему вдруг решил показать ему ночную жизнь?
Скотту захотелось, чтобы она замолчала. Он вспомнил предание о том, что гонца с плохими вестями раньше казнили. Однако оседлав любимого конька, уже не мог отступить.
— Роджер скучен, потому что даже не представляет, как можно весело проводить время. У него нет просто никакого опыта.
— И тогда ты решил показать ему обратную сторону жизни, так? Широкий благотворительный жест Скотта Барфилда! И с той длинноногой брюнеткой ты тоже договорился?
— Не говори глупостей!
— Знаешь что! — Глаза Розалин сверкали гневом. — Прекрати совать свой нос туда, куда тебя не просят!
— А что, Роджер изменился после той вечеринки? — Вопрос был задан шутливым тоном, но в ответ он увидел в ее глазах беспокойство. — Я прав?
Розалин проигнорировала слова Скотта, но ее щеки покрылись предательским румянцем.
— Я учила тебя жить! Я говорила тебе о том, какие женщины тебе подходят, — а ты рассматриваешь их только в качестве партнерш в постели! Нет, никто не имеет такого права! Почему тогда ты считаешь меня дурой, которая не знает, что ей нужно?
— Ты отнюдь не дура, и ты прекрасно знаешь, что делаешь, если речь идет о твоей работе. Но во всем остальном — наивное дитя.
Боже, догадывается ли она, как прекрасна в минуты гнева? С этими горящими щеками и сверкающими глазами? Скотту показалось, что он находится где-то в заоблачных высях, где сам воздух другой и окружающие предметы принимают новые очертания.
— О, ведь тебе же все известно! Ты так прекрасно разбираешься в человеческой природе, что не смог сохранить даже свою собственную семью!
Розалин с презрением посмотрела на него. Однако Скотта нисколько не задели ее слова, хотя, если бы это сказал кто-то другой, реакция была бы совсем иной…
— Ты совершенно права. На первый взгляд мы с Ребеккой вполне подходили для совместной счастливой семейной жизни. Оба образованные, оба преуспевающие, любящие свое дело. Но на самом деле мы существовали в параллельных мирах, которые не пересекаются, поэтому наш брак был обречен.
Скотт поглядел на Розалин, подозревая, что той не терпится снова перевести разговор на Роджера. Неизвестно почему, но тема брака захватила его. Сейчас он считал просто необходимым раскрыть ей глаза на то, что их ждет, если они поженятся. Она должна была это понять.
