Восхитительный румянец расцвел на щеках Вивьен, и все доброжелательно рассмеялись. Но Жак оставался серьезным.
В разговор с притворной обидой вступила Мерли:
— Почему ты не сказала нам, Линетт, что приглашена сюда? Ведь я за тебя все-таки отвечаю. Страшно даже представить, как твой папочка отреагирует, узнав, что ты странствуешь по островам одна! Я благодарна судьбе за то, что она привела нас в отель в то самое время, когда мадам де Корсель встречалась там со своими друзьями. Она услышала, как мы справляемся о тебе у конторки, и подошла сообщить о твоем намерении погостить на Парадизе, а затем познакомила нас с месье Вийоксом, который заявил о своем желании зафрахтовать катер и любезно предложил доставить всех сюда.
«Как странно, — уныло думала между тем Линетт, — что все время, пока я была так счастлива, вообразив, будто изменчивая судьба решила наконец мне улыбнуться, какая-то таинственная злая сила работала против меня и, выверив все до последней минуты, пунктуально устроила эту встречу, чтобы разбить вдребезги мои жалкие иллюзии». Но Мерли она слушала с совершенно непроницаемым лицом. Линетт могла бы отречься от нее и от Винса, как от лицемеров, покинувших ее в погоне за выгодной партией, но тогда они бы объединились, чтобы продемонстрировать свою притворную обиду и выставить ее перед всеми неблагодарной, злорадной и презренной особой, недостойной таких заботливых и чутких друзей, поэтому девушка решила стойко хранить молчание.
Винс нервно откашлялся и поспешил сменить тему:
— Все хорошо, что хорошо кончается, и все такое… — Он глупо хихикнул. — Этот остров кажется восхитительным местом, и я безмерно благодарен графине за приглашение остаться здесь на некоторое время.
Графиня грациозно склонила голову:
— Друзья Линетт всегда будут в нашем доме желанными гостями.
Прозвучал гонг к ужину, вызвав чувство облегчения по крайней мере у одного члена компании, и когда все шумной толпой ринулись в столовую, напряженная атмосфера, готовая воспламениться, немного разрядилась. Клаудия каким-то образом оказалась за столом рядом с Луисом, а Линетт было отведено место рядом с Винсом и напротив Мерли, поскольку хозяева считали их друзьями. Поначалу такая расстановка сил обрадовала Линетт, но ей все больнее было наблюдать за маркизом. Он глаз не сводил с Клаудии, а та выглядела страшно довольной.
Винс, старательно развлекавший Линетт, но получавший от нее только односложные ответы, в конце концов забеспокоился и тихо спросил:
— Что-то не так, милая? — Увидев, что девушка удивленно вздрогнула, он пристально вгляделся в ее лицо. — Боже! По-моему, ты очень расстроена! Мы так сильно обидели тебя?
Линетт сделала вид, что занята едой, и попыталась забыть испорченное их приездом очарование первой половины дня. Но голос Луиса, такой ласковый от переполнявших его чувств, голос, заставлявший звучать названия вин как любовное признание, продолжал вызывать в ней надрывающую сердце тоску.
— Линетт! Поговори, пожалуйста, со мной!
Это восклицание Винса привлекло общее внимание, и все взгляды устремились на девушку. Графиня была слегка обеспокоена, но, не слыша всего, что происходит, не могла оценить обстановку. Миссис Реддиш терялась в догадках, Жак и Вивьен, хоть и встревожились, были настолько поглощены друг другом, что не осознавали опасности. Мерли и Винс всё прекрасно осознавали, но определенно искали в этом собственную выгоду. Клаудия демонстрировала полнейшее равнодушие, а Луис смотрел на Линетт со сдержанностью аристократа, которому воспитание не позволяет открыто проявлять свою неприязнь к людям, тем более к гостям, пусть даже и нежеланным.
Линетт хотелось убежать куда глаза глядят, но тем самым она лишь выдала бы свою боль и призналась в поражении. Поэтому девушка осталась и даже сумела придать своему голосу небрежности, отвечая Винсу:
— О, прошу прощения, должно быть, я витала в облаках! О чем ты меня спрашивал?
Вивьен улыбнулась Винсу:
— Вы должны простить Линетт, месье Чемберс, это наш остров так околдовал ее, что она никак не может вернуться на землю. Но Линетт можно понять — она здесь всего сутки, а многим людям требуются недели, чтобы привыкнуть к красоте Парадиза.
— Ты, конечно, ошибаешься, Вивьен, когда говоришь, что мадемуазель Саутерн здесь всего лишь сутки, — вкрадчиво промурлыкала Клаудия. — Она уехала из Папеэта два дня назад.
Пока Вивьен озадаченно хмурилась, а все остальные смотрели то на нее, то на Клаудию, охваченная паникой Линетт с мольбой взглянула на маркиза, но тот проигнорировал ее призыв о помощи, небрежно откинулся на спинку стула и застыл в ожидании.
— Нет, я ведь права, да, бабуля? Луис привез Линетт только вчера, хотя столько всего произошло с тех пор, что мне кажется, это было неделю назад! — Вивьен протянула руку Жаку, и тот крепко сжал ее.
— Тогда… — Ледяной взгляд Клаудии лениво переместился с маркиза на Линетт и обратно. — Где же вы были, если покинули Папеэт два дня назад?
В очередной раз Линетт оказалась под обстрелом удивленных и вопросительных глаз, безоружная, беззащитная. Она не могла вымолвить ни слова. Луис дождался, пока молчание сделается невыносимо звенящим, как пронзительный крик, затем поднялся и медленно направился к Линетт. Она почувствовала на своих плечах его руки и услышала его спокойный голос над своей головой:
— Мы с Линетт должны были кое-что обсудить, поэтому провели некоторое время наедине, прежде чем прибыли сюда. — Это объяснение было адресовано всем, но прежде всего графине.
Старая леди слегка покраснела.
— Ваша беседа, надо думать, была очень важной, Луис, раз потребовалось пренебречь благоразумием и… — Она немного поколебалась, затем решительно закончила: — И приличиями.
Когда Линетт, пунцовая от унижения, собралась было выразить протест, пальцы Луиса сжались на ее плечах, но девушка не обратила внимания на боль, которую маркиз так бессердечно причинил ей, потому что в этот миг она услышала его ответ:
— Уверяю вас, это было исключительно важно, бабушка. Я просил Линетт стать моей женой. И надеюсь, вы будете рады узнать, что она согласилась!
Несколько мгновений оглушительной тишины — и все заговорили разом. Графиня улыбнулась — сначала несмело, будто не веря своему счастью, затем широко, радостно, от души.
— О, Луис! — вымолвила наконец она. — Я так долго мечтала услышать эту новость! — И потянулась через стол, чтобы сжать руку Линетт в своей, и слеза медленно скатилась по прекрасной морщинистой щеке. — Линетт, дорогая, я так рада принять тебя в нашу семью, так искренне рада!
