— Белла, мне очень жаль, но тебе пора уходить… — сдавленно произнес Джеймс.
— Если жаль, зачем же тогда меня гонишь?
— Я лишь намекаю на то, что ты не можешь остаться у меня на ночь.
— Почему? — огорченно спросила Белла, гладя его по щеке.
— Я опасаюсь за твою репутацию. Соседи наверняка видели, как ты входила со мной в дом.
— От моей репутации давно уже ничего не осталось, — сердито сказала она, вставая с его колен. — Я совершенно забыла о гордости. Надо мной уже все смеются!
Ну вот, снова Белла обвиняет его во всех смертных грехах. Сейчас скажет, что он обязан жениться на ней только потому, что она печет для него пироги.
— Давай не будем ссориться. Поговорим позже, когда ты успокоишься.
— Я абсолютно спокойна.
— Что-то непохоже, — сухо ответил Джеймс.
— Надеюсь, завтра ты отдашь предпочтение мне, а не Клео! — сказала Белла. — Не забывай, что это я принесла тебе новость о вечеринке. Мы собирались пойти на нее вместе!
Джеймс этого не помнил, но спорить не стал.
— Я ведь не против, Белла.
Она наклонилась к нему и крепко поцеловала в губы.
— Помни, что я всегда буду рядом в отличие от городских вертихвосток, у которых семь пятниц на неделе, — сказала Белла, уходя.
— Могла бы и не напоминать, — пробормотал Джеймс, оставшись один. — Ведь ты же все равно не дашь мне об этом забыть.
Клео стояла возле своего «мерседеса», скрестив руки на груди и плотно сжав губы. Она не отрываясь смотрела на слово, выцарапанное на дверце автомобиля. Слово, которое приличные люди вслух не произносят и уж тем более не пишут на машинах: шлюха.
Гараж, пристроенный к дому, был в ужасном состоянии, и потому Клео решила не рисковать и не загонять туда автомобиль. Послушавшись совета Джеймса, она поставила «мерседес» рядом с домом, на месте, где раньше была большая клумба. Клео показалось, что там машина будет в безопасности. Она опасалась угона, но и подумать не могла, что кто-то решит испортить внешний вид «мерседеса».
Раньше недоброжелатели бранные слова писали краской на дверях домов своих врагов. А теперь вот взялись за автомобили, подумала Клео.
Она услышала шаги и обернулась. К ней приближался Джеймс, несший в руках букет только что срезанных роз. В другое время Клео обрадовалась бы и Джеймсу, и цветам, но сейчас она была не в том состоянии, чтобы проявлять восторг.
— У тебя такое лицо, будто ты решилась на убийство. Кто жертва? — Джеймс улыбался.
— Мне не до шуток. Так что перестань хохмить, если не хочешь попасть под раздачу.
— В чем дело? — Джеймс подошел ближе и проследил за направлением ее взгляда. Глаза его потемнели от ярости, когда он заметил надпись на дверце машины. — Кто это сделал?
— Если бы я знала, то уже сидела бы в камере местного полицейского участка. Потому что избила бы того, кто посмел испоганить мой автомобиль.
— Когда появилось… это? — поморщившись от отвращения, спросил Джеймс.
— Сегодня утром.
— Ты уверена?
— На сто процентов. Вчера, еще до ужина, я мыла машину и точно помню, что все было в порядке.
— Значит, кто-то ночью пробрался в сад, подкрался к «мерседесу» и написал это слово?
— Выходит, что так. Ума не приложу, кому я не угодила. Впрочем, как выяснилось, завистников везде хватает. Наверное, кого-то не устроило то, что я езжу на дорогой тачке.
— Мне кажется, дело не в этом, — вздохнул Джеймс.
— А в чем же?
— Машина тут ни при чем, это ты перешла кому-то дорогу.
— Таких людей не много, — сказала Клео, косясь в его сторону.
— Это я и имею в виду. У тебя есть враги. Я лично знаком с двумя.
— Не думаешь же ты, что Сара или Белла стали бы под покровом темноты портить мою машину?
— Я бы не удивился, если бы узнал, что так оно и было. Однако, к сожалению, это недоказуемо.
— Можно позвонить в полицию и заставить их снять с дверцы отпечатки пальцев.
— Светлая мысль. — Джеймс выудил из кармана телефон. — Сейчас я позвоню шерифу и попрошу его приехать.
— Нет-нет, стой! Я передумала! — Клео вырвала телефон из его рук. — Не стоит вмешивать в это безобразное дело шерифа. Представляешь, как он будет смеяться?
— Лично мне не до смеха.
— Это потому, что ты сочувствуешь мне и подозреваешь в преступлении сестру и невесту. Однако ты сам сказал, что доказательств у нас нет. Поцарапать машину могли мальчишки, которые вчера работали здесь.
— Исключено, — безапелляционно заявил Джеймс. — Они не дураки. Мальчишек стали бы подозревать в первую очередь. А им не нужны неприятности. Кроме того, они хорошие ребята, я давно их знаю. Да и автомобилем твоим восхищались совершенно искренне. Ты им заплатила сполна и прибавила десять долларов сверху, так что мальчикам мстить тебе не за что… Это не они.
— Увы, загадка так и останется неразгаданной.
— Я выясню, кто виноват.
— Каким образом? — Клео покачала головой и уныло усмехнулась. — Камер наблюдения у меня нет.
Джеймс оставил ее вопрос без ответа. Белла ушла от него, когда уже стемнело. Она проходила мимо дома Клео и вполне могла не справиться с искушением, когда увидела шикарный автомобиль, глянцево поблескивающий в лунном свете.
— Как долго вчера ты оставалась в саду?
— Я повалялась на траве минут двадцать, глядя в небо, потом замерзла и пошла спать.
— И не заметила ничего подозрительного?
— Джеймс, перестань представлять себя полицейским. Я не желаю, чтобы меня допрашивали.
— И ты просто забудешь о том, что произошло?
— Да, — кивнула Клео. — Я отгоню «мерседес» в салон и попрошу перекрасить дверцу. Уже к вечеру от царапин не останется и следа.
— А душу свою ты тоже отполируешь?
— Ты прав, я еще долго буду переживать из-за того, что какой-то идиот — или идиотка — решил мне насолить. Я вообще с трудом принимаю тот факт, что кто-то может меня ненавидеть. Закоренелые эгоистки, такие, как я, считают, что люди должны им поклоняться. Однако мир полон несправедливости. Нужно принять это как должное. Хватит уже говорить об этой надписи. Я не позволю, чтобы мелкая неприятность испортила мне настроение. Давай-ка лучше выпьем кофе и съедим по сандвичу с сыром. Я как раз собиралась завтракать, когда вспомнила, что оставила в машине хлеб, за которым ездила вчера вечером. Кажется, он еще не зачерствел.
Клео направилась к входной двери, поманив за собой Джеймса. Тот кинул последний взгляд на дверцу «мерседеса» и цокнул языком. Клео посчитала, что истиной целью вандала была порча машины. Однако Джеймс полагал, что суть была в смысле выцарапанного слова.
