Юрий Горюнов - Город наших надежд (сборник)

«Странная встреча, – подумала она, – А чем? Хотя бы тем, что он не попросил номер телефона, не напрашивался в гости на чай? Просто проводил и ушел. Разве это не странно? Во всяком случае, для меня? Я привыкла к мужскому вниманию, даже просто так. Сегодня был свободный вечер, и так получилось, что вчера поссорилась с Кириллом, иначе сегодня не пошла бы к подруге и уж тогда точно не было бы этой случайной встречи. Странного знакомства. Он тебя заинтересовал? – мысленно разговаривала она сама с собой? – Да, заинтересовал, что скрывать. Спокойный он, хоть и усталый. Что про личное не стал рассказывать, тоже его плюс. Не плачется. Мало ли что у него случилось. Может быть, тоже развелся и переживает. Ищешь причину, в чем особенный? Ищу. Хотела бы с ним увидеться. Без планов. Просто, как с собеседником. Не отказалась бы. Жаль, что он не спросил мой номер телефона, но не спрашивать же самой. Ладно, если судьбе угодно, то увидимся еще. Ну да, на судьбу легко свалить. Если увлек, то уж прояви инициативу, под прикрытием случая. Утро вечера мудренее», – решила она.

Отогнав мысли о ночном прохожем, Алена направилась спать.

Андрей действительно жил недалеко от дома Алены. Когда он шел вдоль ее дома, то чувствовал, что она смотрит вслед. «Не оборачивайся, – говорил он себе, – будь сильнее и не показывай свой интерес к ней. Что мне эта женщина? Случайное знакомство. Проводил и ладно». Уже зайдя за угол дома, он почувствовал себя свободнее и веселее зашагал к дому. Ночь действительно была удивительно тихой и спокойной и в этой тиши раздавались его одинокие шаги, лишь изредка нарушаемые звуком машин, проезжающих по спальному району. «Город спит, почти спит, вон только в некоторых окнах еще не погашен свет. Там свои радости и печали» – размышлял он, идя по улице. Даже легкий ветерок не дотрагивался до листьев на деревьях, и они стояли, смиренно опустив их, – замечал он, проходя дворами. «И ничего я не странный, даже замечаю, что листья не шелохнуться. И вот ее заметил, что стоит одна. И что меня толкнуло подойти и спросить? Ничего. Простое любопытство и сочувствие к одинокому человеку в позднее время».

Придя домой, Андрей переоделся и прошел в душ, чтобы смыть не столько пыль летнего дня, сколько усталость, а затем заглянул в одну из комнат, где среди прочей мебели пустовала детская софа. На полу аккуратно были сложены игрушки, а в углу лежала большая мягкая игрушка – тигр. С этой игрушкой иногда засыпал его сын Сережка. Андрей улыбнулся мягкой, доброй улыбкой, словно что-то вспомнив, и не закрывая дверь, прошел в свою комнату, зал у них с сыном был общим.

В своей комнате он не включая свет, лег, но сон не шел. «Мужская квартира. Жаль Сережка так и не увидел свою маму, которая могла создать уют их дома», – подумал Андрей, глядя в потолок. Ему приходилось самому потихоньку приучать сына к порядку, что иногда удавалось. Порядок в комнате сына, на который он обратил внимание, они наводили вместе, когда вчера вечером собирались к бабушке и дедушке. Сегодня с утра Андрей отвел сына к ним, так как на другой день уезжал в командировку. Сережка любил у них бывать. Еще бы! Кто его будет так баловать как не они. Вот он и задержался у них, дожидаясь пока сын уснет, потом посидел с родителями и уже поздно возвращался в пустую квартиру, в которой тихо жило одиночество, дожидаясь своего хозяина.

Его жена, мать Сережки, умерла при родах. У него не было претензий к врачам, они старались сохранить ей жизнь. Не получилось. И вот уже четыре года они с сыном живут одни. Было безумно трудно, и он не знал порой, что делать, но не впадал в отчаяние, не имел на это права. У него был сын, и его жизнь была важнее его сложностей. Первое время с ними жила бабушка, потом они стали жить одни, а уже когда сына повели в садик, стало легче. На работе все понимали и при возможности переносили лекции. Андрей преподавал философию в институте и, бывая на виду, не мог себе позволить себе расслабится, поэтому его всегда видели добродушным и улыбающимся, и лишь в редкие минуты одиночества он мог позволить думать о своем, не цепляя улыбку на лицо. Лишь не многие понимали, как это тяжело ему дается. Он старался быть примером сыну в манерах, в одежде. Студенты, особенно студентки, относились к нему с симпатией. Он еще интересовал женщин. А почему бы и нет? Он хорошо выглядел. Его жена, иногда смеясь, говорила, сколько ей пришлось потратить сил, чтобы отбить его от других женщин. Андрей познакомился со своей женой в институте. Уже тогда он преподавал, а она была студенткой, но не по его специальности и познакомились в столовой. В дальнейшем, экзамены по его профилю она сдавала другому преподавателю, чтобы не было разговоров. Все это было в прошлом. Он жил не только для сына, он старался жить и для себя, понимая, что сын вырастет и у него будет своя жизнь. Первое время Сережка спрашивал, где его мама, особенно, когда пошел в садик и Андрей считал, что, правда всегда лучше и как мог, объяснил сыну, почему они живут одни.

– Значит, у меня никогда не будет мамы?

– Я не знаю. Может и будет.

– Но мама, же бывает одна! Не бывает много мам.

– Та, которая тебя родила – одна, но иногда бывают мамы, которые воспитывают детей.

– Как воспитатели в садике?

– Нет. Воспитатели это работа. А такая мама живет с тобой в одном доме, заботиться о тебе, готовит, помогает, гуляет с тобой.

– А с тобой?

– И со мной тоже, если такая будет.

– Если такая мама придет, ты мне скажешь?

– Нет, не скажу. Ты сам ее узнаешь, та ли эта мама, с которой ты захотел бы жить в одном доме.

Сын задумался, а потом сказал: – Когда я увижу такую маму, я тебе скажу.

– Э, нет, – засмеялся Андрей, – так не пойдет. А вдруг у этой мама есть своя семья, где есть и папа, и мама и дети. Это полная семья.

– А у нас не полная?

– Полная, полная. Полнее не бывает. Но мамой может быть, только если женщина одна.

– Одной плохо, скучно.

– Скучно, но вот мы вдвоем живем и нам не скучно. И вообще всему свое время. Как увидишь, так и скажешь мне, – подвел итог разговору Андрей.

Это было с год назад. С тех пор, когда в их доме появлялись женщины – коллеги по работе, медсестры, врачи, сын внимательно смотрел на них, но ничего не говорил. Андрей это замечал и, улыбаясь, молчал.

Все это он вспомнил лежа на диване. Он не вешал фотографию жены на стенку, потому как считал, что память живет не в фотографиях, а в людях. Но главное было не это. Он показывал сыну фотографии его матери, которые хранились в семейном альбоме, бывал с ним на кладбище, но не хотел травмировать психику ребенка. Пусть он знает, что у него была мама, которая его родила, но не хотел лишний раз напоминать ему, что ее больше нет, а фото на стене это всегда напоминание. Для кого-то это может показаться жестоким по отношению к ушедшим, но он так не считал.