Как только увидела на рыночке, поняла, что от него тебе не сбежать. Но ты не переживай! Я думаю, ты уже рассмотрела, какой он…
— Да… Наверное, — тяну я неуверенно. — Но я хотела спросить: вы не потеряли мой паспорт?
Халида хмурится и молча качает.
— Нет, он у меня! Но с собой я не брала его по понятным причинам! Я верну тебе его при первой же возможности!
— Спасибо! — выдыхаю я, бросаясь на шею женщине.
— Ладно, обсудим это позже, а сейчас я принесу тебе обед и будем готовить тебя к ночи с повелителем!
На этих словах меня бросает в жар, а Халида хитро подмигивает и удаляется из комнаты.
Ну что ж, значит, еще не все потеряно! Я вижу, что женщина что-то скрывает, но мне нет дела до ее тайн. Все, чего я хочу, — это сбежать отсюда и забыть произошедшее как страшный сон.
Через полчаса в комнату заходит одна из одалисок. Ставит поднос с едой и, опустив голову, молча уходит.
Я приступаю к еде, почувствовав дикий голод, и проглатываю все, чуть не облизывая тарелку. Впервые за долгое время у меня появилась надежда, и из-за этого даже появился аппетит.
Поставив посуду обратно на поднос, я умываюсь и ложусь на кушетку. Горячее солнце печет сквозь незакрытые окна, и я чувствую, как меня бросает в жар. Встаю и дрожащими пальцами быстро скидываю с себя платье, которое, кажется, впивается в кожу когтями.
Но даже когда я остаюсь в одной нижней рубашке, легче не становится.
В голове начинает что-то стучать, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.
Понимаю, что со мной что-то не так. Нужно найти кого-то и позвать на помощь.
Медленно иду к двери, хватаясь за мебель, чтобы не упасть, и глубоко дышу.
Выглянув в коридор, я понимаю, что глаза застилает черная пелена, а в ушах звенят колокола.
Мамочки… Я умираю?
— Помогите… — шепчу я, увидев размытую фигуру впереди.
Хватаясь за ручку двери, я сползаю вниз и закрываю от бессилия глаза.
Если бы можно было представить себе состояние хуже, то это было бы горение заживо.
Меня выворачивает снова и снова, а кто-то трясет за плечи.
— Снежана! — слышу чей-то голос словно из-под толщи воды, но сил открыть глаза или сказать хоть что-то совершенно нет.
Такой знакомый голос, но вроде нет…
И прежде чем понять, кто меня зовет, я проваливаюсь в темноту.
***
Странный липкий сон окутывает меня. Словно я тону в болоте, откуда невозможно выбраться.
— Снежана… – кто-то зовет меня глухим эхом, но у меня нет сил открыть глаза. Хочется заснуть и больше никогда не просыпаться. Но кто-то настойчиво тянет меня на поверхность.
Снова и снова выдергивая из тягучего сна.
— Что… со мной… — еле выговариваю я, чувствуя, как сильно распух язык. — Тяжело дышать…
— Все хорошо, милая, все будет хорошо! Я позабочусь о тебе! — слышу я хриплый голос Карима и снова погружаюсь во тьму.
Второе пробуждение проходит намного лучше, хотя слабость еще мешает сконцентрироваться на происходящем.
— Воды… — шепчу я пересохшими губами и тут же слышу шорох возле себя.
— Снежана? Ты пришла в себя! — Передо мной оказывается Карим. Он подносит к моим губам стакан и дает напиться.
Выдохнув, я откидываю голову на подушки и поднимаю взгляд в потолок.
Я у себя в комнате. Только почему рядом Карим? И что со мной произошло?
— Что случилось? — Поворачиваю голову к мужчине, и тот хмурится.
— Тебя отравили…
Я молчу, пытаясь вспомнить, что вообще произошло и как меня могли отравить.
В памяти всплывают обрывки последних событий.
Новая машате, которая довольно странно себя повела, Назифа, кричащая, что мне не поздоровится, ужин, принесенный той самой Халидой, которая явно что-то скрывает.
— Ты знаешь, кто это мог сделать? — спрашивает Карим, а я качаю головой, которая все так же раскалывается.
— Нет, а ты? — вру я, не желая подставлять Халиду.
— У меня есть на этот счет кое-какие мысли… — тянет задумчиво Карим, почесывая бороду, которая сильно отросла.
— Сколько я уже без сознания?
Мужчина хмурится, явно не желая отвечать, а потом вздыхает:
— Больше недели… У тебя была сильная интоксикация. Ты могла умереть, но организм оказался крепче! Врач сказала, что самое страшное позади, но тебе предстоит длительный период восстановления.
— Ничего себе… — тяну я. — Кто такое мог сделать?
Карим встает и отходит к окну, сложив руки на груди.
— Это неважно! Я со всеми разберусь! А ты отдыхай!
— Но я должна знать…
— Нет! — гаркает мужчина, резко обернувшись. В его глазах пылает настоящий огонь ненависти, и я осекаюсь, проглатывая слова, которые хотела сказать.
— Ладно… Тогда можно мне одну просьбу?
Карим молча кивает, напряженно глядя на меня.
— Позови Халиду, мне нужна ее… помощь…
Мужчина расслабляется и хмыкает:
— Конечно!
Он целует меня в лоб и покидает комнату, а я смотрю ему вслед, закусив губу.
Вид Карима мне не понравился. Впервые я заметила на его лице усталость. Темные круги под глазами говорили о том, что он очень долго нормально не спал, а щетина, отросшая в почти бороду, немного пугала.
Неужели он так переживал? Или все же случилось что-то еще?
Через полчаса в комнату входит Халида, напряженно улыбаясь.
— Здравствуй, ты меня звала?
Я киваю и прошу машате присесть.
Та садится на краешек кровати и внимательно смотрит.
— Скажи, ты знаешь, что меня отравили?
— Да, конечно! Об этом уже весь дворец знает! — кивает она быстро.
— Тогда ты должна понимать, что ты последняя, кто меня видел. И ты же принесла мне ужин, от которого мне и стало плохо…
Вижу, как Халида бледнеет, но не шевелится.
— Да, я знаю. Но повелитель меня уже проверил! Я ничего такого не сделала! — заявляет она, а я усмехаюсь.
— Да, но ты не знаешь, какое влияние я имею на Карима! — лукавлю я. Никого влияния я на него не имею, но Халида должна поверить в обратное. Я должна узнать то, зачем она оказалась во дворце. Вряд ли это совпадение.
— Я понимаю, но я правда не виновата… — еле слышно отвечает та.
— Тогда давай так! Или ты мне рассказываешь, зачем ты появилась во дворце, или я говорю Кариму, что это ты подсыпала яд в мой ужин!
Я никогда не прибегала к шантажу, но Халида единственная, кто может меня спасти. У нее мой паспорт. Она должна зависеть от меня, иначе никогда не поможет!
— Я все расскажу… Все… — выдыхает женщина, сглатывая слезы.
Она встает и идет к двери. Выглянув в коридор, она убеждается, что никого нет, и закрывает дверь на засов.
Вернувшись ко мне, она садится как можно ближе и начинает рассказ:
— У меня была
