посплю, чтобы вас не смущать.
— Господи, Дмитрий. А ну вернись. Еще не хватало чтобы ты на улице ночевал. Место есть, на полу вам постелю, вместе спать будете. Но чтоб без всякого там. Поняли?
— Бабушка да ты что? Ты за кого меня принимаешь.
— Ни за кого. Что я молодой не была.
Бабушка ложилась рано и мы не стали нарушать её режим. Спала она почти сидя, подкладывая под спину три подушки, а иначе она начинала задыхаться.
Ночь далась нам тяжело. Лежа рядом с Димой в голову лезли откровенные картинки, каждое его прикосновение обжигало кожу. Судя по его дыханию, он тоже не спал. Я смотрела в потолок, и слушала как часы на стене монотонно отсчитывали секунды.
— Ты чего не спишь? — прошептал Дима.
— Не спится.
— Мне тоже.
По комнате разнесся громкий рокочущий звук, мы с Димой уткнулись в подушку чтобы хохотом не разбудить бабушку.
— Я и забыла, что она храпит, — сквозь смех прошептала я Диме на ухо.
— Как о таком можно забыть…
Новый раскат храпа заглушил последние слова Димы.
— Со временем ко всему привыкаешь. Но самое главное правило я усвоила — уснуть надо быстрее бабушки, а иначе бессонная ночь гарантирована.
— То есть мы сегодня не уснем.
— Если только у тебя где-нибудь затычки для ушей не завалялись.
— Как назло вчера их выкинул.
Несмотря на то, что мы лежали на полу, под храп бабушки, но мне еще никогда не было так хорошо и спокойно. Дима на удивление не обнимал и вообще не прикасался ко мне. К моему удивлению через полчаса это даже стало меня задевать.
Дима сложил руки за голову, его лица я не видела, но догадывалась, что он улыбается. Маленький ночной светильник бабушка включила на кухне.
— Значит, ты выросла здесь? — неожиданно спросил Дима.
— Угу.
— А спала где?
— Вместо комода стояло кресло раскладное, вот на нем и спала. А когда я уехала бабушка его в предбанник вынесла.
— Интересно какая ты была. Может у бабушки фотоальбом есть?
— О нет, только не смей у неё его спрашивать.
— Именно это я завтра и сделаю.
— Дима!
— Тише, а то бабушку разбудишь, и кредит доверия будет исчерпан.
Я повернулась набок лицом к Диме, мне ужасно хотелось дотронуться до него.
— Я была замкнутым ребенком. Не любила фотографироваться, а когда пытались это сделать я убегала, поэтому на всех фото я либо стою спиной, либо куда-то несусь и всё размазано.
Я протянула руку и дотронулась пальцем до груди. Дима вздрогнул от неожиданности.
— Не надо так больше делать.
— Я просто хотела обнять тебя, как раньше.
— Не думаю, что сейчас это хорошая идея.
Он отодвинулся от меня еще дальше на самый край матраса и отвернулся, вся легкость куда-то испарилась и я почувствовала, как напряжение повисло в воздухе.
— Дима, ты чего?
Я придвинулась ближе к нему и уткнулась лбом в его широкую спину.
— Саша, ты играешь с огнем.
Когда мы готовились ко сну, я видела краем глаза как Дима раздевался. Его фигура вызывала во мне эстетическое удовольствие, ровные кубики на животе, прокачанные мышцы на руках и груди, так и манили к ним прикоснуться. Головой я понимала, что сейчас самое время отвернуться и попытаться уснуть, тем более бабушка повернулась во сне на бок и храп почти затих. Но мой внутренний ребенок шкодливо нашептывал мне дотронуться до Димы еще раз. Не убьет же он меня за это, тем более перед сном из стратегического бабушкиного запаса мне была выдана броня — безразмерная хлопковая ночнушка. Я помедлила несколько секунд, задержала дыхание, чтобы не хихикать, перекинула руку через него и прижала ладошку к его животу. Всю опасность своего поступка я осознала, когда Дима с быстротой молнии повернулся и подмял меня под себя.
— Поиграть решила? — спросил Дима хриплым шепотом.
— Нет.
Он нависает надо мной как скала, вдавливая в матрас. Его бёдра плотно прижимаются к моим. У меня перехватывает дыхание. Кажется я разбудила зверя.
Он впивается в мои губы жадно, грубо, забирая последние остатки дыхания. Голова кружится, сердце колотится в груди, отбивая бешеный ритм. Все мысли растворяются в желании.
Дима прекращает поцелуй также резко, как и начал, его низкий голос словно мед растекается по моим венам.
— Ты этого хотела?
— Нет, — шепчу я почти беззвучно, но в голове пульсирует “да”
— Ты не понимаешь как действуешь на меня?
— Понимаю.
— Тебе решать. Сейчас я ещё могу остановиться, но если ты не перестанешь…
— Я поняла. Прости.
Наши частые дыхания смешиваются, мы понимаем, что сейчас не самое лучшее место, но соблазн так велик. Всё тело напряжено, как натянутая струна. Секунды ожидания превращаются в долгие минуты — это пытка. Издав почти нечеловеческое рычание Димы отпускает меня и снова отворачивается. Всё правильно, так и надо, ведь рядом спит бабушка. Гадкое чувство разочарования неприятно бередит душу. Закрываю глаза, пытаюсь успокоиться, но губы горят огнем отчетливо, ощущая его вкус.
Я так и пролежала до самого утра. Несколько раз забывалась сном на несколько минут, но снова просыпалась. Дима тоже не спал, я чувствовала это, но говорить с ним боялась. Может и правда было бы лучше, чтобы он ночевал в машине.
Бабушка проснулась рано, еще не было шести, я встала вслед за ней.
— А ты чего подскочила?
— Да что-то не спится.
Мы выехали рано, еще не было восьми. Дима был неразговорчив, непривычно серьёзен. В воздухе будто проскакивали невидимые разряды электричества, даже бабушка замечала наше напряжение.
— Вы что поругались? — спросила она, после получаса нашего молчания.
— Нет, все хорошо. Просто не выспались.
В больнице она быстро прошла МРТ, затем мы побеседовали с врачом о возможных причинах проблем дыхания. К обеду бабушка уже была дома. Оставалось только дождаться снимков.
По дороге домой Дима всё так же молчал. А я не знала как подступиться к нему, чтобы сказать, что съезжаю. Еще вчера когда бабушка заняла деньги я начала искать квартиру. В районе Нефтяников мне приглянулась малосемейка, недорогая, не совсем убитая. На первое время сойдет.
— Дим, я поговорить хочу.
Он посмотрел исподлобья и что-то буркнул, я не расслышала.
— Что?
— Дома поговорим.
В этом угрюмом мужчине я с трудом узнавала своего Диму.
“Своего” — как странно звучит. Даже не верится, что с нашей первой встречи прошла всего неделя”. Сейчас, когда мы были наедине, я никак не могла понять почему он всё так же молчит. Неужели злится на меня? Но почему?
Когда
