Джорджия покачала головой, но спорить с Луизой было бесполезно – та наперед знала, что услышит в ответ. К тому же девушке было неловко все время повторять, будто работа нужна, чтобы рассчитаться за похороны.
На самом деле Джорджия на днях пережила еще одно потрясение: бабушка оставила ей в наследство довольно значительную сумму. Эти сбережения, накопленные за долгие годы, конечно же, были результатом постоянного самоограничения, о котором при жизни тети Мей никто не догадывался. Но когда поверенный зачитал завещание, девушка мгновенно все поняла и растрогалась до слез.
Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. У бабушки не было никакой необходимости отказывать себе в маленьких удовольствиях, чтобы обеспечить материальную поддержку Джорджии. Ведь она молода, здорова и всегда сможет прилично заработать. Еще тетя Мей оставила письмо, в котором объясняла, что ей хотелось сделать приятное своей внучке; в нем также сообщалось: основная часть этих денег перешла к бабушке от родителей Джорджии после их гибели и она расходовала унаследованные средства на летний отдых девочки и на ее содержание во время учебы в университете.
Прочитав письмо, Джорджия, все еще сдерживавшая слезы, заплакала. Бабушкина мудрость, забота и любовь не оставляли ее даже теперь, когда их разделяет смерть, горько думала она.
Сразу же после отъезда Митча девушка взяла у Луизы его лондонский рабочий адрес и отправила ему чек, возвращая таким образом ту сумму, на которую он великодушно закрыл глаза. Но Джорджия была слишком горда, чтобы принимать подобные подарки. Ну и пусть он не придает этим деньгам никакого значения – ей же, наоборот, чрезвычайно важно вернуть их своему бывшему квартиранту!
– Ну, пей же, – поторопила Луиза.
Джорджия покорно подчинилась, но едва она уловила аромат крепкого кофе, как к горлу подступила тошнота; девушка поставила чашку на стол и, белая как мел, вскочила, зажимая рот рукой. Луиза все поняла и бросилась к ней, чтобы проводить в уборную.
Вскоре Джорджия снова появилась в комнате, и Луиза сочувственно обратилась к девушке:
– Что за напасть такая? Это, наверно, от кофе. Помню, когда я была беременна, меня этот запах чуть не доконал… – Она осеклась, увидев, что ее подруга побледнела еще сильнее. – Тебе по-прежнему нехорошо?
Джорджия кивнула. Тошнота уже прошла, но она чувствовала странное головокружение, словно тело ее стало пустым и легким и плавно воспарило над землей. Причиной ее смертельной бледности стал вовсе не новый приступ, а упоминание о беременности.
– Ты не против, если я пойду домой? – сдавленно спросила девушка.
– Конечно, нет, – заверила Луиза. – Только намотай на ус то, что я тебе скажу. Тебе нельзя погружаться по уши в работу и просто необходимо отдохнуть. Сама не знаю, зачем я это говорю: ведь ты наш лучший программист и твой отпуск совершенно не в моих интересах…
Джорджия уже не слушала подругу. Схватив сумочку, она поспешила на улицу.
Девушка с трудом добрела до машины, хота автомобиль был припаркован в двух шагах от агентства. По пути она вся покрылась холодной испариной, и ее прямо-таки качало на ветру.
Беременна… Нет, не может быть. А вдруг? С первой же ночи? Да нет… так не бывает…
Она села за руль и закрыла глаза. Беременна… Как же тогда быть? Она не замужем… и ни с кем не живет… Родить ребенка без мужа, взять на себя всю ответственность за его воспитание и благополучие – к такому варианту она совершенно не была готова.
Ребенок… Ребенок от Митча…
Горячая слабость разлилась по всему телу, и к глазам подступили слезы. Джорджии хотелось одновременно и плакать, и смеяться.
Беременна… Да не может быть! А если может?..
Спустя несколько часов Джорджия уже точно знала: она беременна. Она также знала и то, что, несмотря на все предстоящие трудности, страстно хочет ребенка… Ребенка от Митча.
В конце концов, она не первая, с кем случилось такое. Ведь есть же женщины, которые воспитывают детей в одиночку. Конечно, она совсем не думала о последствиях, когда умоляла Митча остаться в ту ночь с ней. Или все-таки?.. Неужели уже тогда в глубине ее подсознания таилась потребность зачать новую жизнь, чтобы выстоять перед страшным ликом смерти?
Довольно странная мысль… Впрочем, мало ли что взбредет в голову беременной женщине. Тем не менее эта мысль засела в ней довольно крепко. Ну да ладно, она не наивная девочка и знала, на что шла. Митч ведь предупреждал, но она отмахнулась от его предостережений и даже нарочно ввела его в искушение…
Ребенок… его ребенок будет принадлежать только ей. Митч никогда о нем не узнает, да и вряд ли он захотел бы что-либо узнавать. В ту ночь он просто поддался соблазну и ни сном ни духом не ведал, что такое произойдет, и, уж конечно, не думал ни о какой новой жизни.
Но эта жизнь уже зародилась. Теперь ее надо сохранить. Надо выносить ребенка. Джорджия вся задрожала от этой мысли – столь неожиданное осознание случившегося и взбудоражило, и успокоило ее.
Когда она пришла за результатами анализа, ей предложили, если она хочет, прервать беременность…
Она не колеблясь ответила отрицательно, потому что решение уже было принято, и, каким бы неразумным и безрассудным оно ни казалось, Джорджия не собиралась его менять. И если раньше она не задумывалась о возможности иметь ребенка, а уж тем более внебрачного, то теперь ее самым горячим желанием было спасти это маленькое существо. Не ради бабушки и не ради Митча, а потому… что оно нуждалось в защите и любви.
Беременна… Джорджия так глубоко погрузилась в размышления, что на обратном пути забыла тронуться с места на перекрестке и перегородила дорогу остальным машинам, – если бы не их нетерпеливые гудки, она бы еще не скоро вернулась к реальности.
Только к вечеру девушка смогла сосредоточиться и хорошенько взвесить ситуацию. Конечно, беременность скоро перестанет быть тайной для окружающих и не стоит делать из нее секрета, в то же время ей не хотелось бы… чтобы узнали о Митче… У нее есть полное право желать ребенка и родить его, но навязывать нежеланное дитя отцу… Такого права она за собой не признавала, даже если бы ей вздумалось поступить именно таким образом. Впрочем, она вовсе не собиралась посвящать Митча в свои проблемы. Но людского любопытства ей не избежать… Особенно это касается Луизы. Подруга, естественно, захочет все знать.
Придется ей рассказать… но не сейчас. Джорджия надеялась, что первое время Луиза вполне будет довольствоваться ответом, будто ей неприятно говорить об отце ребенка.
Заварив чай из трав вместо привычного кофе, Джорджия села за кухонный стол, и ей вдруг безумно захотелось, чтобы тетя Мей была жива и разделила с ней эти минуты; она знала наверняка, что бабушка не стала бы осуждать ее – она приняла бы ребенка всем сердцем.
