– В полном.
– Тогда спокойной ночи.
И Томас, ее Томас удалился к себе.
В проеме двери мелькнула его белая ночная рубашка до пят, мелькнула, как саван привидения.
Башенные часы пробили четыре раза – иронично и насмешливо, как бы отсчитав число несовершенных половых актов.
Первая брачная ночь не принесла невесте удовлетворения.
Диана, отчаявшись, продолжила в ручном режиме то, что не удалось никудышному Томасу, ее старому Томасу.
Для пущего кайфа раззадоренная женщина напрягла воображение, чтобы вызвать из небытия призрак непокорного юноши Ральфа, не побрезговавшего старухой баронессой.
Но вместо субтильного призрака вдруг явился не кто иной, как Ральф, кладбищенский смотритель.
И Диана – то ли во сне, то ли наяву – мгновенно перенеслась на могилу своей одинокой матери.
Ральф только и ждал этого.
Под торжествующий аккомпанемент птичек, жаждущих соития, могильный ковбой повалил окольцованную сироту на скользкое и холодное надгробье.
Вот Ральф уверенным движением опытного мачо задирает чужой жене короткую юбку.
Вот безжалостно и сильно рвет тонкую голубую материю, отделяющую его возбужденную плоть от ее распаленной плоти.
Вот запечатывает протестующие уста поцелуем.
Вот…
Вот…
Вот…
И покойная матушка слышит в гробу, как ее непутевая дочь наставляет рога славному пожилому джентльмену Томасу Джону Крейгу-младшему.
А кладбищенские птички, так и не удовлетворенные, продолжают безнадежно чирикать, свистеть и гомонить.
Ральф вдруг меняет позу и переводит чужую жену в партер.
Вот…
Вот…
Вот…
И окольцованная сирота вспоминает, что именно так лишил ее невинности механик, пропахший бензином и маслом, лишил дважды на заднем сиденье автомобиля.
А Ральф не унимается и переходит в новую фазу.
И окольцованная сирота делает то, что так нравилось рекламному агенту, делает старательно, изобретательно и долго, чтобы войти во вкус.
Но вот неуемный могильный ковбой, наконец-то содрогаясь и вибрируя, доводит сеанс порнографических воспоминаний до логического и физиологического сладостного финиша.
Вот…
Вот…
Вот…
Диана вскрикнула от полученного удовольствия.
Вот…
Вот…
Диана угомонилась и расслабилась.
Теперь у нее была альтернатива.
Если супруг завтра ровно в полночь не придет, то его успешно заменит воображаемый могильный ковбой.
И еще самоудовлетворенная жена подумала, что кладбищенский Ральф, наверное, все-таки лучше Ральфа-призрака…
Часть вторая. Сложная операция
Для осчастливленной скоропалительным браком Дианы, владелицы чудесного замка, началась обыкновенная супружеская жизнь.
Томас Джон Крейг-младший был верен себе и упорно придерживался давно выработанных правил.
Жена не должна слишком досаждать мужу.
Муж предоставляет жене абсолютную свободу в заранее оговоренных границах.
Территория крепости вполне соответствовала этому кодексу.
Молодой особе пришлось мириться с принципами пожилого джентльмена.
Встречались за прекрасно сбалансированным завтраком, сбалансированным по калориям, витаминам, жирам, углеводам и белкам.
Встречались за обедом – не менее сбалансированным.
Встречались за ужином.
Почему-то все блюда, приготовленные супругом, теряли во вкусе и своеобразии.
Но пожилой джентльмен по-прежнему держал инициативу в своих руках.
И на кухне.
И в спальне.
Томас, ее Томас, нисколечко не изменившийся ни после первой брачной ночи, ни после второй, ни после третьей, приглашал выспавшуюся супругу к столу звуком кухонного гонга.
Поедая нашинкованную витаминность, Диана старалась не вспоминать прошедшую ночь.
Полночные куранты башенных часов, навевающих грусть.
Явление исполнительного супруга, без опоздания.
Осточертевшую ночную рубашку стареющего мужа и надетый еще за дверью презерватив.
С каждым новым половым актом, ничем не отличающимся от предыдущего – ни ритмом, ни скоростью, ни продолжительностью…
С каждой последующей фрикцией Диане почему-то казалось, что бедный Томас, ее Томас неотвратимо стареет, стареет и стареет.
В его всегда уверенных и спокойных глазах, мутновато отражающих свет настенного хрустального бра, мелькало что-то, похожее на отчаяние.
Пожилой джентльмен то ли боялся несвоевременной смерти на теле молодой супруги, то ли опасался, что никогда не закончит это монотонное и невдохновенное, безрадостное действо.
На обед, как и прочие трапезы, собственноручно приготовленный по всем правилам здорового, полноценного, научного питания, Томас, ее Томас звал жену также серебряным гонгом.
Между обедом и ужином Диана, предоставленная самой себе, успевала наиграться в кухне с предметами своей давней мечты.
Включала.
Смотрела.
Слушала.
Оценивала.
Выключала.
И так по многу раз на дню.
Но самое удивительное было то, что, имея полный набор встроенной техники:
Навороченную микроволновку…
Плазменный телевизор диагональю в пятьдесят дюймов…
Стиральную машину с долгосрочной памятью…
Посудомоечное чудо…
Магический агрегат, превращающий ароматные зерна сорта арабика в пенистое капуччино, а крупнолистный цейлонский час с типсами – в крепкий нектар…
Самое удивительно было то, что Диана тосковала по регулярному посещению бытового отдела супермаркета и привычному листанию глянцевого каталога.
Вместо шатания по магазину и просматривания страниц с фотографиями новых моделей хозяйку замка ожидал ужин.
А потом – как по строгому расписанию.
Полночные куранты башенных часов, навевающих грусть.
Явление исполнительного супруга, без опоздания.
Осточертевшая ночная рубашка стареющего мужа и надетый еще за дверью презерватив.
И половой акт, больше напоминающий банальное и давно наскучившее занятие…
Чтобы не разразиться неуместным смешком и не выпалить что-нибудь излишне задорное и обидное, Диана с раздвинутыми ногами и руками, привязанными к медным кольцам, представляла себе, как из настенного зеркала выглядывает призрак утонувшего Ральфа.
Тому причиталась древняя старуха, цепляющаяся за каждый лишний год никчемной жизни.
Ей – пожилой джентльмен неопределенного возраста.
Наверное, юный Ральф отымел бы свою развалину гораздо активней и вдохновенней, чем тип в ночной рубашке.
Как, впрочем, и тезка призрака, могильный психоаналитик.
Диана блаженно постанывала, чтобы хотя бы фальшивым оргазмом поддержать репутацию мужа.
Эх, почему она не догадалась отдаться кладбищенскому мачо прямо на свежевымытой гранитной плите?
