– Боюсь, что это… невозможно, мадам.
– Что такое?
В конце концов, психологи вообще рекомендуют менять работу каждые семь лет, обреченно подумал Огюст. Ну уволит. Не расстреляет же.
– Мистер Моретти просил не беспокоить его до утра. Напряженная работа.
– Скажите-ка на милость! В каком он номере? Я хочу позвонить и спросить у него сама.
– Он… я не могу…
– Глупости!
Лидия решительно перегнулась через стойку и схватила книгу учета посетителей – роскошный антикварный фолиант в сафьяновом переплете.
– Так, где же он… Моретти…
Огюст откашлялся.
– Мадам! Мистер Моретти не записан в постояльцах.
– Да? Почему?
– Потому что он… потому что он проживает в номере мисс Джонс!
– В ЧЬЕМ НОМЕРЕ?
– Мисс Джонс, племянницы мисс Деверо и мисс… Деверо. Он – ее телохранитель.
Наступила тишина. Мирно жужжали лифты. С улицы доносилась музыка. Огюст умоляюще сложил руки на груди.
– Вы же не станете врываться в номер к девушке, мадам? Мисс Келли – замечательная и в высшей степени порядочная девушка…
– Ха! В мое время порядочные девушки не селились в одном номере с молодыми мужчинами, особенно… В каком она записана? В Маленьком будуаре? Насколько я помню, там всего одна кровать!
– Да, но…
– И вы называете это порядочностью, Огюст? Поразительно.
Клер неожиданно резко взяла мать за плечо.
– Довольно, мама. Это уже переходит все границы. Рик – взрослый мальчик, эта девушка – совершеннолетняя. Полагаю, они сами вполне способы решить, как и где им следует проводить ночь.
Секунду они смотрели друг на друга, мать и дочь. Огюст испытывал сильнейшее желание спрятаться под стойку. Франко молча восхищался женой. Амазонка! Истинная амазонка. Гризельда мрачно косилась на окружающих. Какой позор!..
Лидия взяла себя в руки первой. Кивнула Огюсту, глядя поверх него в стену.
– Благодарю за гостеприимство, Огюст. И за информацию. Если вас не затруднит, передайте завтра утром моему внуку, что его семья шлет ему пламенный привет.
Повернулась – и покинула отель «Приют комедиантов». Семья печальным клином потянулась за ней.
В это самое время Рик Моретти в очередной раз проиграл. И начал медленно-медленно стягивать брюки. В высшей степени порядочная мисс Келли Джонс сидела на самом краешке стула, вцепившись в стол руками, щеки ее пылали. Обнаженная грудь Келли Джонс вздымалась бурно и несколько хаотично.
Рик Моретти изо всех сил пытался сохранить невозмутимый вид, но это ему удавалось с трудом.
Еще пару секунд они выдерживали условия игры – а потом Рик с глухим рычанием содрал с себя остатки одежды и прыгнул к Келли.
Карты веером рассыпались по полу.
На темном золоте парчи – золотые нити волос. Мраморная белизна и нежно-розовый отблеск морской раковины. Мирра и мед, огонь и нежный ручей.
Он никогда не думал, как точно описана любовь в Песне Песней. Ему казалось – устарело.
Оказалось – все правда. До единого слова.
За окном полыхали разноцветные сполохи фейерверков, окрашивая сумрак комнаты во все цвета радуги. Глаза Келли в темноте светились, как у кошки.
Уже под утро, обессиленная и счастливая, засыпая в руках Рика, она вдруг подумала, что на самом деле, пожалуй, уже нашла Правильного Мужчину. Жаль, конечно, что все это скоро кончится, но пока… пока они вместе. И все хорошо.
Рик смотрел на спокойное лицо спящей Келли, жадно втягивал ноздрями аромат ее разгоряченного тела, золотых волос…
Он не понимал, что с ним происходит. Раньше никогда в жизни ему не хотелось таких простых и таких прекрасных вещей.
Засыпать, сжимая свою женщину в объятиях. Знать, что, когда проснешься, она будет по-прежнему рядом. Баюкать ее, мечтая о том, чтобы ей угрожала смертельная опасность – а он бы ее спас.
Ненавидеть утро за то, что кончается эта ночь…
Утром они, естественно, проспали, и ничего страшного не случилось.
Келли проснулась первой и лежала, блаженно вытянувшись рядом с Риком. По потолку скакали солнечные зайчики, в открытые окна вливался отдаленный гул воскресного веселья. День благодарения в Луисвилле праздновали с размахом…
Неведомо почему Келли чувствовала некоторую тоску. Возможно, средневековые философы были правы и всякая тварь действительно грустна после соития.
Это просто секс. Нет, не ПРОСТО. Это невероятный, восхитительный, завораживающий, прекрасный секс. Секс, которого у нее никогда раньше не было.
Келли запомнит эти дни – и эти ночи – на всю оставшуюся жизнь. Просто потому, что они вряд ли повторятся. Ни с одним другим мужчиной ей больше не доведется слетать на небеса и вернуться обратно…
Сейчас она понимала, какую муру пишет в своих романах. Никакого отношения это не имело к настоящей страсти, к настоящей физической любви – дешевый заменитель, не более того.
Для того же, чтобы описать истинные чувства Келли в данный момент, понадобился бы настоящий поэт, не ниже Шекспира.
Как еще описать удивительную ясность мыслей, обострившиеся слух и обоняние, болезненную чуткость кожи, легкость, наполняющую тело изнутри…
Никогда в жизни не испытывала она ничего подобного. Ни с кем. Только с Риком.
Рука Рика, тяжелая и горячая, передвинулась ей на бедро, и Келли с трудом подавила сладкую дрожь, пронизавшую все ее тело от этого вполне невинного прикосновения.
Это был просто секс. У них с Риком нет никаких отношений, не было и не будет. Никакие чувства их не связывают. Только взаимное удовлетворение.
Она мысленно твердила эту лживую мантру, а ничего не подозревающий Рик лениво поглаживал ее голое бедро и зевал, как кашалот.
Все, что между ними было, относится только к телу, не к душе, и когда Келли найдет себе нормального му…
– Ну, Страшила, и как это называется?
– Чего?
– Не чего, а что. Я спрашиваю, где ты всему этому научилась, развратная девица?
– Пусти, растлитель!
– О-хо-хо! Куда уж мне! Я по сравнению с тобой подросток, недавно потерявший девственность. Как вспомню, что ты вытворяла на рассвете…
– Ударю сейчас!
– Переходим к садо-мазо? Давай. Ударь меня, госпожа…
– Дурак.
– Дай поцелую?
– Хватит. Мы и так проспали.
– И что случилось? Выставку же не закрыли.
– А вдруг что-то случилось с тетями? Мы же не знаем…
Рик повернулся на бок и насмешливо посмотрел на нее своими темными горячими глазами.
– Не хочу показаться циником, но… случись что-то, нас бы разбудили.
– Циник!
– Нет, реалист. Кстати о реалиях. Сегодня у нас большой и шумный денек.
– О да. Маскарад. Не забыл?
– Не забыл, но я о другом.
– О чем же?
– Видишь ли, Джонс. У нас с тобой все серьезно. И я требую, чтобы никакого пошлого флирта с твоей стороны больше не было!
