Больше двух часов она тряслась по нежилой местности вместе с остальными людьми, в автобусе, который доставил ее из аэропорта в столицу Тибета.
Лхаса потрясла ее своим древним видом, бедностью и грязью. Самих тибетцев она сразу разделила на два вида — коренастые и скуластые, монголоидного типа, похожие на китайцев. И высокие… Только вот на кого похожи эти высокие, она так и не поняла. Скорее всего, сами на себя. Практически все тибетцы ходили либо с бритыми головами, либо стриглись по-особому. Для Николь все это было необычно.
Она отделилась от туристической группы, с которой приехала. У нее был свой маршрут. Она проделала столь долгий путь не для того, чтобы развлекаться. Но чтобы добраться до монастыря, ей нужен был проводник. Его она по совету сестры Сэйри собиралась найти среди паломников. Но пока решила устроиться в гостинице.
Гостиница называлась «Сноулэндс» и представляла собой убогое здание. В ее родном Лос-Анджелесе таких не было. Внутри было еще хуже. Туалет был один на весь этаж. Душ с горячей водой находился во внутреннем дворе. Это было ветхое строение, продуваемое со всех сторон. Тут же постояльцы стирали вещи и сушили их прямо на улице на веревках. В номере, который сняла Николь, стоял старый разбитый телевизор, кровать и стол, на котором стоял термос с бесплатным кипятком.
Сервис был ужасным.
Но она не обращала на это внимания.
Когда Николь огляделась, она вышла из номера, чтобы что-нибудь перекусить. В ближайшем ресторане она заказала суп из яка и пельмени из того же яка. Как она поняла, як был единственным животным, которое здесь шло в пищу. Ей принесли тибетский «чай». Это пойло, другого слова Николь найти не смогла, взбивали в огромной бадье с маслом яка. Это жуткое месиво называлось цзамба. Ее от этой бурды чуть не вывернуло наизнанку, и она к ней больше не прикасалась.
Насытившись, она отправилась на поиски проводника, который смог бы ее довести до монастыря. Ей повезло, возле храма Джоханг она встретила человека, немного разговаривавшего на английском языке. Он стоял среди паломников, к которым подошла Николь.
Она протянула ему адрес, написанный рукой Ли Циннчжао. Человек прочитал его, задумчиво покачал головой и заметил, что ее ждет очень нелегкий путь. Но Николь уже и сама поняла, что Тибет — это довольно дикая территория. Но она была настроена пройти весь путь до конца. Хотя и осознавала, что никаких гарантий ей никто дать не может. Она постоянно ощущала тяжелые узкоокие взгляды, направленные в ее сторону. А в гостинице читала объявления о пропавших иностранцах. Причем, как она выяснила позже, во всех гостиницах висели такие объявления. Все это создавало определенный психологический дискомфорт.
Единственной ее гарантией была надежда.
Больше — ничего.
За день, проведенный в столице Тибета, она устала так, как не уставала никогда. Только сейчас она поняла, как ей не хватает ее верной помощницы и наставницы Сэйри Бак.
За день до отъезда к ним на виллу приехала сестра Сэйри, чтобы подробнее рассказать, как добраться до нужного места. Сэйри засобиралась ехать тоже, но ее остановила сестра.
— Ты там будешь лишняя, — кратко сказала она.
— Как это лишняя! — искренне возмутилась Сэйри. — А вдруг там что-нибудь случится с моей Николь?!
— Обязательно случится, — пообещала Ли и, улыбнувшись, загадочно добавила: — За этим она туда и едет. И уже на обратном пути домой к ней вернется потерянное.
— Может, растолкуешь? — Сэйри не нравились все эти загадки.
— Время растолкует, — таинственно ответила та.
Сэйри Бак только руками развела, так ничего и не поняв.
Пока не нашелся проводник, Николь провела в Лхасе несколько дней. В первые дни после преодоления даже небольшого подъема ей приходилось либо садиться на корточки, либо опираться на что-то и ждать, пока сердце не перестанет бешено колотиться, вернется дыхание и уйдет темнота из глаз. По ночам ей снились кошмарные сны. Как только она засыпала, сразу начинала задыхаться. Просыпалась в ужасе. Через некоторое время снова отключалась и опять начинала задыхаться.
Но Николь ко всему этому относилась стоически. Ли Цинчжао ее предупреждала обо всех этих трудностях. Конечно, Николь не представляла, что это будет так тяжело. Слава богу, через пару дней ее организм освоился с новыми условиями. Дыхание стало спокойным. Постепенно Николь акклиматизировалась, и все неприятные сновидения и прочие проблемы ушли сами по себе.
Человек, с которым она познакомилась возле храма Джоханг, за приличное вознаграждение пообещал найти ей проводника.
И нашел.
На завтрак Николь без всякого удовольствия, лишь по необходимости подкрепить силы съела жидкую рисовую кашу и кусок пресного теста, сваренного на пару, и готова была в путь. Проводником оказался невысокого роста, очень худой, с изможденным скуластым лицом тибетский крестьянин. Одет он был в чубу — длинный халат с высоким воротником и длинными рукавами. В свободное от своей крестьянской работы время он занимался паломничеством. Здесь на Тибете практически все жители занимались духовно-религиозной практикой. Они все были религиозны до мизинцев ног, и жизнь их целиком и полностью была посвящена духовному. Еда, одежда, комфорт — этому они придавали мало значения. Прожив несколько дней в Лхасе, Николь Энвар это поняла однозначно.
Крестьянин подошел к Николь и без всяких предисловий показал язык, словно дразнил ее. Она оторопело посмотрела на него и перевела недоуменный взгляд на человека, который его привел.
— Что это значит? — изумленно спросила она.
— Не волнуйтесь. Все в порядке. Это такой старый тибетский способ поздороваться, а заодно и доказать, что он не дьявол. У дьяволов зеленый язык.
Николь отнеслась к такому странному обычаю с пониманием и тоже показала язык.
Крестьянин совершенно не говорил на английском, хотя владел китайским и тибетским. Но последними двумя совершенно не владела Николь. Этот факт ее не испугал. Главное, что крестьянин знал, как добраться до нужного места. А еще были жесты. С их помощью можно и поговорить. Во всяком случае, понять, что требуется.
Ей предстояло добраться до горы Кайлас, куда дорога занимала около пяти-шести дней. Эта гора считалась святым местом. По поверьям, здесь обитали боги. На горе якобы сохранился отпечаток ноги самого Будды, а на одном из склонов было изображение огромной свастики естественного происхождения. Николь еще в Лхасе слышала, что если обойти вокруг горы три с небольшим мили, то «обнулишь» грехи всей своей жизни.
Монастырь находился за этой горой.
