Она проверила, не осталось ли чего в ящиках и в шкафу.
— Он не собирается убивать вас, Сет, если только он не мерзкий негодяй.
— Я говорю не о Джеймсе, — замахал кулаком Сет. — Я имею в виду эту зануду, длинноносую Паркер. Она будет являться, когда ей вздумается, и заниматься моими делами.
— А, значит, речь идет о приходящей медсестре!
Даже чувствуя себя несчастной, Мелоди не могла удержаться от улыбки.
— Вы уже ее видели, познакомились?
Сет кивнул.
— Это сплошные улыбки, — мрачно пробормотал Сет. — У нее к тому же мелкие кудряшки. Выглядит, как птица: прыгает да прыгает вокруг, ждет червячка, чтобы вылез на поверхность.
— Вы слишком сурово к ней относитесь. У нее довольно милый голос.
— Да уж, — раздраженно согласился Сет, потирая колено. — Она говорит — словно из пистолета стреляет.
— Она просто делает свое дело.
— Пусть она упражняется на ком-нибудь другом. Мне она не нужна, — заявил он, повернувшись в своем инвалидном кресле. Сет ударился при этом об угол кровати и взвыл от боли. — Ты собираешься, девочка, стоять сложа руки и смотреть, как человек корчится от боли? Помоги мне поставить прямо эту чертову машину.
— Если вы так горите желанием стать независимым от всех, Сет, то лучше начинайте добиваться этого уже теперь, — сказала Мелоди и вновь занялась упаковкой его вещей.
— Ничего нет холоднее женского сердца, — грустно заключил Сет. — Судьба была бы ко мне добрее, если бы тогда большая шикарная машина сдала назад и прикончила меня.
Мелоди закусила губу, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься ему на помощь. Она не поступила так только из-за влияния Джастина. Он был единственным, кто предупредил ее, чего надо ожидать. Джастин и объяснил, что Сет будет немобильным первое время после выписки из больницы.
— Заставь его возненавидеть инвалидную коляску. Пусть ему захочется поскорее из нее выскочить, — таков был совет друга. — Начни помыкать им, и он станет на ноги через год-два. Ради своей независимости он должен много работать.
— Хорошо бы теперь, Сет, начать учиться, как обойтись без меня. Ведь меня не будет рядом, когда вы вернетесь домой.
— Понимаю: ты теперь считаешь, что я могу выздороветь, и поэтому со мной нечего церемониться. И раз у меня теперь есть приходящая сиделка, ты можешь ко мне вообще не приезжать. Так, что ли? — Сет взглянул на нее враждебно. — Видно, я тебе больше был нужен, когда ты думала, что я умираю.
В порыве сострадания Мелоди не смогла скрыть правду.
— Я думаю, Джеймс не хочет, чтобы я приезжала к вам, Сет. Если бы это зависело от меня, я бывала бы у вас при первой возможности.
— Не нужны мне официальные визиты, — захрипел он прерывающимся голосом. — И не нужно, чтобы меня жалели.
В давно прошедшие времена Мелоди реагировала бы иначе на подобные упреки, но это было до того, как она на собственном опыте узнала, что такое одиночество. Теперь Мелоди понимала: это состояние совершенно не зависит от числа людей вокруг. Оно неразрывно связано с пустотой, ощущаемой внутри, и эту пустоту может заполнить только один человек. Поэтому Мелоди не стала высмеивать Сета за стенания по поводу своих бед, а вместо этого подошла и обняла его.
— Я не вас жалею, — сказала она. — Слишком многое заставляет меня жалеть себя.
Глаза Сета насторожились.
— Неужели это мой сыночек, черт его побери, огорчает тебя, девочку Мелоди?
Она пожала плечами.
— Боюсь, мы оба огорчаем друг друга.
— Ну ладно, это бывает. Однако мне решать, кому приходить, а кому не приходить в мой дом. Джеймс тут ни при чем, и я предпочитаю, чтобы ты приезжала, когда захочешь. И скажу ему, что сообщил тебе об этом.
— Нет, не делайте этого, Сет! — Мелоди представила, как отнесется Джеймс к новости о том, что она пожаловалась на него Сету. — Он не запрещал мне приезжать. Просто мне показалось, что я… как бы вмешиваюсь в семейную жизнь, вот и все.
— Ну, это я ему тоже разъясню, — заявил Сет.
На следующий день около полудня Джеймс позвонил Мелоди в магазин.
— Я договорился с Сетом. Он согласится на визиты приходящей сиделки, если я позволю тебе тоже заглядывать к нему. Для меня остается загадкой, почему он решил, что я дал тебе от ворот поворот. Разве я когда-нибудь заикнулся об этом?
— В сущности нет, — ответила Мелоди, которую охватила горячая волна при звуках его голоса.
— Мне казалось, мы решили оставаться друзьями, Мелоди.
— Да.
— Тогда в чем дело?
Я люблю тебя, хотелось крикнуть ей, и поэтому все осложняется.
— Наверное, ни в чем.
— Вот и хорошо. — Джеймс был оживлен. — Тогда как насчет твоего визита после закрытия магазина? Применишь к нему свою успокоительную магию. Он вернулся домой сегодня утром, и что бы я ни делал, ему все не нравится. По его словам, я его раздражаю, как блоха за пазухой.
— Буду около шести.
Свой обеденный перерыв она провела, покупая маленькие лакомства для больного.
Мелоди подъехала к дому Сета, когда Джеймс вытаскивал из своей машины пакеты с продовольствием.
— Дай-ка, я помогу тебе с этой штукой. — Он взялся за горшок с огромной розовой азалией, которую Мелоди извлекла из автомобиля. — А за остальным приду потом.
Забор из заостренных штакетин, некогда окрашенных в белый цвет, а теперь отмытых непогодой до древесины, окружал небольшой клочок земли — сад Сета Логана. Распахнув криво висевшую на петлях скрипучую калитку, Джеймс повел Мелоди за собой по дорожке, заросшей травой.
— Сет! — позвал он, открывая плечом еще более громко заскрипевшую дверь, которая вела прямо в жилую комнату.
Сет сидел в инвалидной коляске у горящего камина.
— Зачем ты притащил сюда этот засохший старый куст? — проворчал он, скосившись на растение.
Джеймс отступил в сторону, чтобы старик заметил Мелоди, и возразил:
— Притащил не я, а Мелоди.
Глаза Сета вспыхнули лукавством.
— Это самый прекрасный цветок, какой мне довелось видеть! Поставь его поближе, чтобы я мог любоваться им.
Джеймс сделал гримасу Мелоди.
— Что я говорил? Я никогда не смогу угодить.
— Давай входи и поскорее закрой дверь, пока ты меня не застудил до смерти, — распорядился Сет. — Мелоди, сядь на диванчик поближе к огню, согрейся.
— У меня еще осталось кое-что в машине, — сказала она, стараясь не смотреть по сторонам.
В домике все было безупречно вычищено, прибрано, но впечатление оставалось безрадостное, как от тюремной камеры. Мебели было, мягко говоря, минимум: кривой диванчик, упомянутый Сетом, деревянный стол под клеенкой, два кресла, торшер. В углублении под круглым сводом виднелись умывальник, небольшая газовая плита и старый холодильник. Угол комнаты занимал телевизор с маленьким экраном. В другом углу высилась лестница на второй этаж, где, вероятно, было не больше уюта, чем во всем коттедже. Приоткрытая дверь вела в спальню, откуда выглядывал угол узкой кровати.
