Подняв глаза, Карли встретила взгляд Бака. На его смуглом усталом лице она не увидела подсказки, намека на то, какого решения он от нее ожидал.
— Она пугает меня, — сказала Карли тихо.
Бак тотчас понял, кого Карли имела в виду.
— Трина безвредна.
— Тебе легко говорить. Она тает перед тобой, но ненавидит меня. Что я… — Карли спохватилась, но Бак успел обратить внимание на ее оговорку. — Что же Лора сделала, чтобы возбудить в Трине такое чувство?
— Она была красива. Остроумна. Более популярна среди парней. — Бак поставил две тарелки на маленький круглый стол около окна, потом вернулся к холодильнику за льдом и содовой водой. — Лора была более… живой. Когда она была рядом, ты ощущал ее, она привлекала внимание. Трина… у нее всегда было стремление уйти в тень. Полжизни с Лорой сломили ее.
Бак был уже на середине комнаты, когда внезапно остановился и посмотрел на банки консервов у себя в руках.
— У меня нет никакой диеты.
— Вот и хорошо. У меня тоже. — Карли сбросила туфли и села, вытянув ноги, потом, поколебавшись, сказала:
— Я знаю, ты уверен, что я — это Лора…
Бак долго не отвечал, так долго, что Карли успела съесть свой сандвич и опорожнить наполовину стакан с соком. Когда он наконец ответил, то слова его были взвешенными и выстраданными.
— Лора никогда не увлекалась внезапными вопросами. Она никогда не съела бы кусок вишневого пирога или сандвич с майонезом.
Карли посмотрела на свой сандвич и на толстый слой майонеза на нем.
— Ее бы никто не увидел, пока она полностью не спрятала бы шрам под гримом. Она никогда не позволила бы Трине собой командовать. Она никогда бы не задала все те вопросы обо мне или о ком-нибудь еще, которые задала мне ты, во всяком случае, не слушала бы ответов. — Бак остановился и посмотрел в окно, наблюдая, как ветер шевелит ветви деревьев, потом смущенно взглянул на нее. — Лора не ждала меня одетой, и она никогда не оттолкнула бы меня.
Забыв о еде, Карли смотрела на Бака. Больше ей не следует задавать вопросы этому мужчине. Слишком часто его ответы были такими, какие бы ей не хотелось слышать.
— Теперь я спокойно думаю о вас, как о двух разных людях. Чем больше времени я провожу с тобой и лучше узнаю тебя, тем лучше я понимаю, что ты и Лора — разные люди, своего рода человек до и после. Плохой и хороший. Темный и светлый. Черное и белое.
Если Карли — это «после», она также была «хорошей и светлой»? Она надеялась, что да. Она не хотела быть плохой. Она не хотела приносить печаль людям вокруг нее. Она не хотела быть Лорой. Но если она была ею, то не хотела быть той Лорой, которую Бак ненавидел.
Боже, помоги ей, она действительно не хотела этого.
— Ты думаешь, что любого оставишь в дураках, да?
Голос Трины, ледяной и низкий, раздался прямо позади Карли, и у нее мурашки поползли по коже. Женщина напугала ее, входя в комнату и направляясь к окну, где стояла Карли. Нет, дрожь, которая ее охватила, была вызвана чем-то более острым, более коварным, более угрожающим, чем простое удивление.
Трина безвредна. Так считал Бак, и на первый взгляд она казалась такой. Она была высокой, с каштановыми прямо расчесанными волосами до плеч, а ее глаза были карими, невыразительными и мутноватыми. Ее внешность была заурядна, без изюминки. Безвредна. Взглянув в эти глаза, Карли поняла, что Бак не прав. Она видела злобу, слышала ненависть в голосе Трины, чувствовала зло, обволакивающее ее.
Повернувшись лицом к Трине, Карли, силясь улыбнуться и сдерживая тревогу, ответила:
— Я никого не пытаюсь оставить в дураках, Трина.
— Мать, Бак, все в городе — все они верят твоей лжи. Но не я. Я знаю тебя. Я знаю, на что ты способна.
Все еще улыбаясь, Карли сильнее сжала стакан, который держала обеими руками, страстно желая, чтобы Бак и Морин вернулись из кухни. Почему старая женщина упомянула поломанный мусорный ящик сразу же, как только они закончили обедать? И почему Бак вызвался взглянуть на него? Почему они оставили ее одну так надолго с Триной?
Как будто прочитав ее мысли, Трина придвинулась еще ближе и понизила голос почти до шепота:
— Что бы ты сейчас ни хотела, ты этого не получишь. Ты поняла? Ты не можешь вернуться сюда. Ты не можешь занять мое место у мамы. Ты не можешь забрать снова Бака.
Карли ответила инстинктивно, не думая и без колебаний:
— Почему? Может быть, ты сама влюблена в шерифа?
Трина резко отпрянула назад; мгновение она выглядела ошеломленной. Она что, думала, что ее влечение к шерифу является тайной? Любопытно, подумала Карли. Трина смотрела на него, словно он управлял ходом светил, ловила каждое слово, которое он скажет, не пропускала случая привлечь его внимание к себе, при этом полагая, что ее чувства к нему были ее маленькой тайной…
— Шериф — взрослый человек, — сказала Карли спокойно. — Он способен сам принять решение.
— Да, если ты позволишь ему сделать это! Он никогда не хотел тебя, никогда не хотел с тобой спать или проводить время. Но ты насильно вторглась в его жизнь, так же, как ты делаешь сейчас. Ты не обращала внимания на его протесты, его нужды и желание, но твои-то, конечно, должны были выполняться. Ты сделала его несчастным. — Улыбка Трины была жестокой и коварной. — Но он, наконец, научился говорить тебе «нет», не так ли? Когда ты настаивала, чтобы он на тебе женился, он холодно отвернулся от тебя; он, наконец, увидел, для чего ты была с ним, и сказал, чтобы ты убиралась ко всем чертям. И он сделает это снова. Больше он не попадется на твою хитрость. Бак знает, какая ты испорченная.
Испорченная. Это слово заставило Карли передернуться от отвращения. Она была испорченным, безнравственным человеком? Она каким-то образом манипулировала Баком в их отношениях? Она брала все, что хотела, и ничего не давала взамен? Она сделала его несчастным?
Эти вопросы отравили ей остаток вечера, хотя Бак и Морин вскоре вернулись, а Трина хранила молчание. Карли сидела на диване рядом со старой женщиной и не принимала участия в разговоре, желая только одного — уйти отсюда. Карли хотела бы поехать домой в Сиэтл, где она была бы в безопасности и в комфорте.
После трех лет желания вспомнить теперь она испытывала желание все забыть.
Наконец они распрощались, и она с Баком покинула викторианский дом. На середине лестницы Бак не выдержал и спросил:
— Что случилось?
Карли остановилась рядом с его машиной, но не открывала дверцу. Вместо этого, запрокинув голову, она посмотрела на небо.
— Ты знал, что амнезия не всегда вызвана физическими травмами? — спросила она мягко, но не дождалась ответа. — Иногда бывают причины психологические. Человек был свидетелем чего-то ужасного, стресс был таким всеобъемлющим, что его необходимо было избежать, поэтому мозг выключает память, и все — нет больше ужаса, нет стресса. — После секунды молчания она добавила: — Хотела бы я знать…
