— А, да, теперь вспомнила. Спасибо, Уильям, — ответила она сдержанно.
Уильям добродушно смотрел то на Кэла, то на нее.
— Я так понимаю, вы старые знакомые?
— Вы почти угадали, — ответил Кэл.
— Так почему бы мне не прыгнуть за борт и не вернуться вплавь? Так вы сможете побыть одни, — любезно и искренне предложил Уильям.
— Не стоит, — оборвала его Марни, сверкнув глазами. — Я — всего-навсего ошибка этого человека, он не желает иметь со мной ничего общего.
— Истина далека от того, что вы только что услышали, Уильям, как ни прискорбно, — возразил Кэл, энергично работая веслами и подгребая к ним ближе.
— Где Кит? — спросила Марни, озираясь по сторонам.
— Она на берегу, готовит ужин. Если честно, в баскетбол она играет лучше, вот я и пытаюсь нагулять аппетит.
Марни оценивающе взглянула на его обнаженный торс.
— Ты и сам способен его вызвать. Во мне. Хотя, конечно, тебе безразлично мое мнение.
— И снова мимо, — с горечью возразил Кэл. — Этот голод не угасает во мне день и ночь.
— Но ведь ты сам сказал, что мы совершили ошибку.
— Послушай, Марни, — взорвался Кэл, — есть Кит, и она не хочет, чтобы ты заняла место ее матери. Ты знаешь все лучше меня. Я должен соблюдать осторожность!
— И кто только придумал секс?!
Кэл в сердцах выругался и стал огибать их лодку, активно работая веслами.
— Приятно было познакомиться, Уильям, — проговорил он. — Готов поспорить, после Сэнди-Лэйк Торонто вам покажется довольно скучным местом. Я также уверен, что вы сделаете все возможное, чтобы остаться в своей палатке.
Уильям от души рассмеялся:
— Я и не посмел, бы, поступить иначе. Но когда до вас обоих дойдет, наконец, что вы друг друга любите?
— Неправда! — возмутилась Марни, энергично налегая на весла. Каждая лодка поплыла своей дорогой.
На следующее утро, в восемь тридцать, чувствуя себя совершенно разбитой и не выспавшейся, Марни опять учила Уильяма грести. Лодку сильно раскачивало.
— Нет, не так, Уильям, — инструктировала Марни. — Боже! Если вздумаешь меня утопить, я никогда тебе этого не прощу!
— Марни!
Марни оглянулась. Голос явно принадлежал Кэлу, и в нем слышалась необычайная взволнованность. На нем были все те же голубые шорты.
— Отпусти-ка весла, Уильям, — бросила она и поспешила к берегу. Втащив лодку на песок, она кинулась к Кэлу. — Что случилось?
— Я проснулся и нашел записку от Кит. В ней говорилось, что она хочет забраться на одну из здешних скал. Я побежал туда. Кит застряла на полпути и не может спуститься. А кроме тебя, помочь некому. Ты должна ей помочь, Марни.
Кит в опасности. Кровь застучала, у нее висках, а в горле застрял комок.
— Две секунды, — выпалила она, наконец, ринулась к палатке. На бикини она быстро надела шорты и футболку, мгновенно натянула кроссовки и, подхватив рюкзак со снаряжением, ринулась обратно: — Побежали.
И оба устремились к скалам по ближайшей тропинке.
Марни мгновенно увидела дочь. Девочка попыталась взять штурмом самый простой из склонов, но застряла и теперь не знала, ни как подняться выше, ни как спуститься вниз. Держалась она почти на одних руках.
Марни нагнулась, чтобы надеть альпинистские ботинки.
— Не беспокойся, Кэл, сейчас я сниму ее оттуда.
— Я никогда не прощу себе, если она сорвется, — прохрипел он сдавленным голосом. Марни надела второй ботинок.
— Все будет в порядке, обещаю.
Она поднималась уверенно, не делая ни одного непродуманного движения. Ее тело передвигалось красиво, как будто сливаясь с каменной глыбой и становясь ее частью.
Оказавшись уже довольно близко от Кит, она крикнула:
— Держись, еще немного.
Кит не ответила.
Вскоре Марни оказалась на одном уровне с девочкой и стала осторожно придвигаться к ней, преодолевая один сантиметр за другим. Она улыбнулась Кит, выглядевшей растерянной, страшно смущенной и очень удивленной ее появлением.
— Меня руки уже не держат, — пожаловалась Кит. — И пальцы очень болят.
— Потому что ты делаешь на них слишком большой упор. Перемести вес на левую ногу и, как следует обопрись на нее. Теперь подними вторую ногу и перенеси ее на этот небольшой выступ. У тебя отлично получается.
— Вот здорово, — проговорила Кит, — сразу чувствуется разница!
Марни рассмеялась.
— У тебя талант. Просто ты делаешь типичную для начинающих ошибку — перегружаешь руки. Как себя чувствуешь? Готова продолжать.
— Ага, — довольно ответила Кит. — Только ты показывай дальше, это так здорово.
— Конечно.
Марни продолжала свои наставления. На полпути они сделали небольшую передышку, и Кит довольно сообщила:
— Я даже ничуть не устала. То, что я сделала, просто глупо.
— На ошибках учатся. Такой опыт — самое ценное, для настоящего скалолаза.
Кит передвинула руку, держась и прижимаясь к скале, потом вдруг остановилась и сказала:
— Я была настоящей дурой, когда встретила тебя... Мне очень жаль.
— О, Кит, — вздохнула Марин, и прилив чувств на какое-то время будто отнял у нее силы.
— Ты милая, — продолжала Кит, — очень милая. Может, начнем все сначала?
— Конечно, — выдохнула Марни, — Давай.
Кит подарила ей чудную улыбку:
— Ладно, давай спускаться, пока с папой не случился сердечный приступ.
Марни рассмеялась.
— Верно.
Вскоре они уже стояли на твердой земле. Кит повернулась к отцу.
— Прости меня, пап.
— Ты цела, — глухо проговорил Кэл, и прижал ее к груди. Лицо у него было мертвенно-белым, и Марни попыталась представить себе, каково ему было смотреть на них — ему, боявшемуся даже лестниц.
Кит подняла голову.
— Папа, я хочу брать уроки альпинизма.
— О боже! — взмолился Кэл.
— У Марни, если она будет не против, — продолжала Кит, с надеждой взглянув на молодую женщину.
— Я с радостью стану твоим инструктором, — кивнула Марни, — но последнее слово за папой.
Кэл глубоко. Вздохнул, пожал плечами и посмотрел на дочь.
— Ну, если тебе нравится застревать на полпути, висеть, не зная, что делать дальше, и в кровь раздирать руки...
— Мне не понравилось, что я застряла, но Марни показала мне очень многое, и это по-настоящему здорово, пап. Это даже лучше баскетбола.
Кэл опять вздохнул:
— Ладно, если хочешь — дело твое.
Кит крепко его поцеловала, потом повернулась и подошла к матери.
— Спасибо тебе, Марни, — поблагодарила она.
Дальше сработал инстинкт: Марни распахнула объятия, и Кит прижалась к ней. Марни закрыла глаза — она мечтала о такой минуте тринадцать долгих лет и не верила, что она наступит.
