Латы из гнева и боли, которые Джек выковал себе, внезапно рассыпались, обнажив все истинные чувства. Да, обида на отца еще жива. Но если Джек хочет быть честным с самим собой, он должен признать: самое главное место в его сердце сейчас занимает любовь, любовь к своей семье… И горечь оттого, что потеряно столько времени.
Он сделал шаг и крепко обнял отца. Несколько секунд они молча стояли обнявшись. Когда Джек взглянул в глаза Роберта, он прочел в них любовь и грусть.
— Спасибо, Джек, — голос отца звучал глухо. Он откашлялся, стараясь скрыть смущение, и нарочито весело спросил: — А где Мэдди?
— Она… она уехала, — сердце снова наполнилось болью.
Роберт внимательно посмотрел на сына.
— Знаешь, мне показалось, она любит тебя.
— Извини, отец, но думаю, что в этих вопросах полагаться на тебя я не могу.
— Джек, но это правда. Помнишь, я сказал тебе, что изменился? Больше стал обращать внимания на чувства других людей. К тому же в этом вопросе я беспристрастен. Как известно, со стороны иногда бывает виднее. И раз уж мы заговорили на эту тему… Я же вижу, она тебе небезразлична. Если ты любишь ее, Джек, обида — не лучший советчик.
Отец еще что-то говорил, но Джек уже не слышал. Да, он уважает Мэдди, восхищается ею, нуждается в ней. Как же он не понял, что уже любит ее? Слепец! А теперь уже поздно…
— Послушай, Джек, — Роберт ободряюще похлопал сына по плечу. — Если, совершив ошибку, ты признался себе в ней, значит, ты в состоянии все исправить. — Он убрал руку. — Есть еще одна причина, почему я здесь.
Понятно, откуда ветер дует, подумал Джек. Неважно, что Роберт тут наговорил. Бизнес для него по-прежнему превыше всего. От старых привычек так просто не избавляются.
Он предупреждающе поднял руку.
— Кажется, я знаю, что ты хочешь мне сказать. Неужели ты думаешь, я не помогу вам? Без продажи ресторанов, разумеется. Однако насколько мне удалось выяснить, вы с дядей Джоном постоянно спорите и поочередно пытаетесь узурпировать контроль над ресторанами.
— Джон совершенно не хочет этого признать, но будет лучше, если главным управляющим стану я! В конце концов, положение, в котором мы оказались, целиком вина моего племянника и Джона!
— Разве сейчас время искать виноватых? По-моему, перед вами стоит более серьезная проблема: сохранить рестораны и подумать о будущем. Вы уже немолоды, и пора бы задуматься о преемнике.
— Насколько я понял, ты не собираешься остаться в Лондоне? — (Джек кивнул.) — И кому я оставлю семейное дело? Этому бездельнику, который почти довел нас до разорения? — Роберт повысил голос.
— Не обязательно. У тебя есть Макс. Он еще не знает моего решения, но он умен, прошел хорошую школу и влюблен в свое дело. Уверен, из него выйдет толк.
Подумав, Роберт нерешительно кивнул.
— Ты твердо решил, что не останешься в Лондоне? — он вопросительно приподнял брови.
— Это невозможно, отец, — Джек покачал головой. — Теперь моя жизнь — по ту сторону океана. — Мысли о Мэдди ранили его. Ему с трудом удалось вернуться к сути беседы. — Но я постараюсь навещать вас при первой возможности.
— Я буду ждать тебя, — просто сказал Роберт.
Мужчины пожали друг другу руки на прощание, и Роберт ушел.
Джек все еще не мог поверить, что шаг к примирению сделан. И заслуга в этом целиком принадлежит Мэдди.
Джек в нетерпении мерил шагами приемную юрисконсульта. В их совсем недешевом ковре, наверное, уже заметны дырки, подумал он. Но Джек только что выписал чек на такую непомерную сумму, что ее должно хватить, по крайней мере, на полсотни таких ковров. Стены приемной были обиты деревянными панелями, в центре стоял дубовый стол.
Да, фирма не бедная, раз оплачивает дубовый стол секретарше. Интересно, это политика фирмы или?..
Джек в который раз посмотрел на часы. До отлета в Нью-Йорк время еще оставалось. Вчера он попросил подготовить его самолет, а после этого набрал телефон Мэдди — сначала мобильный, потом домашний. Никто не ответил. Так даже лучше, решил Джек, у меня появится шанс застать ее врасплох и наконец понять, прав Роберт или нет.
Дверь открылась, и в приемную вошла высокая блондинка с серо-голубыми глазами. Она выглядела очень по-деловому в безукоризненном черном костюме. Джек шагнул навстречу Луизе Валентин.
— Привет, Лу. Спасибо, что пришла.
— Привет! Собираешься сказать мне что-то особенное, о чем нельзя было сообщить по телефону?
— Ты все узнаешь, когда придет Макс.
— Он тоже придет?
Прозвучало так, словно Луиза предпочла бы гильотину встрече со своим кузеном. Все это, конечно, любопытно, но сейчас Джеку было не до семейных проблем.
— Будет с минуты на минуту.
Словно в подтверждение его слов дверь распахнулась, и в приемную вошел Макс. Выражение человека, полностью довольного жизнью, сошло с его лица в тот миг, когда он увидел Луизу.
— Луиза, — подчеркнуто церемонно поздоровался он.
— Макс, — не менее холодно отозвалась она.
— Отлично. Все в сборе.
— Зачем ты нас сюда позвал, Джек? — Макс засунул руки в карманы своих брюк в клетку.
— Прежде всего я принял решение инвестировать деньги в семейный бизнес. Юрисконсульт, — кивок в сторону закрытой двери, — сейчас прорабатывает детали договора.
— Отличные новости, дружище! — Макс улыбался, пока не натолкнулся на взгляд Луизы. — А что здесь делает она?
— Я тоже очень рада тебя видеть, Макс, — съязвила Луиза.
— Сейчас объясню. — Джек бросил взгляд на часы. — Всем известно, наши отцы не очень друг друга жалуют. До недавнего времени это не играло существенной роли, но сейчас ситуация изменилась. Поэтому я решил предпринять необходимые меры.
— Ты, что, вообразил себя этакой крестной феей? — Луиза не скрывала насмешки.
— Я бы не отказался от крыльев, — кивнул Джек.
Луиза рассмеялась. Джек улыбнулся ей краешками губ.
— И кому сей план обязан своим появлением? Если честно, мне не очень верится, что ты дошел до этого своим умом, — ухмыльнулся Макс.
— В любом случае воплощать сей блистательный план, — передразнил Джек своего брата, — выпало мне. Хотя здесь ты прав, Макс. Моим извилинам не хватило бы необходимого радиуса кривизны. — Он продолжил уже серьезно: — Идею мне подбросила Эмма, а фундамент заложила Мэдди. — Мужчина посмотрел на Макса. — Я встретился с отцом, и мы поговорили, что называется, по душам.
— Понятно, — протянул Макс.
— Вы, ребята, счастливчики. У вас есть самое дорогое, о чем может мечтать каждый. — Макс и Луиза удивленно переглянулись. — Вы — одна семья. Семья, которой я был так долго лишен. Именно поэтому я единственный, кто может действительно оценить ее реальную ценность.
