жарких желаниях. Пусть он покончит с работой, как можно скорее, и возвращается, потому что я очень буду его ждать.
— Береги ее, Хантер.
Дэвид только кивнул.
Как только Ксандер ушел, мы снова вернулись к тому неловкому молчанию, которое раньше всегда прерывали поцелуями или стонами. Говорить нам было не о чем. Не знаю, почему меня так тянуло к мужчине, с которым у меня не было ничего общего. По-моему, это очень несправедливо.
— Ты сказала, что хотела окунуться? — кашлянув, спросил Хантер.
— Да, но… Я не умею плавать и захожу в воду только с Ксаем.
Прозвучало резко, но это так. Я доверяла Ксандеру, любила его и с ним мой страх перед водой постепенно рассеивался.
— Я тоже могу подержать тебя за руку. Или что делал, обычно, Ксай? Можем взять в прокате для тебя надувной круг. Или спасательный жилет, если тебе будет спокойнее.
В водолазном костюме было бы спокойнее, чуть не ответила я вслух. Только хороший слой неопрена мог спасти от прикосновений Хантера. Никакой надувной круг с этим не справится.
— Нет, не надо. Давай… Просто пройдемся вдоль берега. Дадим время Ксандеру спокойно поработать, а потом вернемся. Все равно солнце уже заходит.
Я допила лимонад и выбросила его в мусорное ведро, мы прошли мимо надувных шоколадных пончиков, перебежали по горячему песку к темному, мокрому берегу. Я поежилась, когда волны лизнули ступни.
— Говорят, течение в этом году особенно холодное, — произнес Хантер. — Вода очень плохо прогревается.
— А, понятно, — кивнула я, глядя на то, как песок засасывает мои ноги.
Хантер стоял рядом, но я старалась не поднимать глаза. Не смотреть в его глаза цвета горького шоколада, не изучать кубики на торсе и не гадать, когда он накачал такие бицепсы. Впрочем, кое-что не мешало бы прояснить, раз уж мы так некстати остались одни.
— Хантер, давай больше не будем ходить вокруг да около. Я могу быть откровенной с тобой?
— Зависит от того, что ты хочешь сказать, Нат, — хрипло отозвался он.
Я задумчиво провела ногой по бронзовому песку с яркими камешками, мешая волне утащить их. Вопросов к Хантеру у меня скопилось предостаточно.
— В кондитерской ты выдумал мне сестру, но в тот же день признался Ксаю, что переспал именно со мной. Хантер, так ты меня вспомнил или все-таки нет?
— Вспомнил? Но я и не забывал. Я сразу же узнал тебя, Натали. Еще в кафе.
— Вот как? — я все-таки уставилась на него. — А зачем же ты тогда претворялся, что знать меня не знаешь?
— Ты ведь первая это начала. Я часто встречаюсь с девушками, с которыми у меня… что-то было. Каждая ведет себя по-разному. Некоторые, особенно когда у них есть парни, изображают амнезию и заново знакомятся со мной. Совсем как ты. Я решил, что это твой выбор и не стал спорить.
— А потом первый побежал признаваться во всем Ксандеру.
Хантер смотрел на яркий горизонт, где в лучах заходящего солнца искрился океан.
— Он мой друг. Единственный друг, которому я очень благодарен. Я не хочу ему врать.
— Но ты не сказал ему, что мы встречались. Только то, что когда-то переспали!
— А что, есть разница?
Я шумно выдохнула сквозь зубы:
— Ты это серьезно?
— Натали, я не отмечал наше первое свидание в календаре, не вел подсчет, сколько раз мы занимались сексом, чтобы выложить Ксандеру точную цифру. Сейчас ты с ним. И у вас все серьезно. Я — твое прошлое, очень давнее прошлое, которое ничего не значит. Но Ксай должен был знать об этом. Только это, а не сколько раз мы трахались и как.
— Но мы не только трахались, мы встречались, Хантер! Разве это совсем ничего не значит?
Он закатил глаза.
— Ты, как была романтиком, так и осталась…. Удивлен, что мне нужно повторять, но я не встречаюсь, Натали. Не завожу отношений и не хожу на свидания, прикупив веник в надежде на то, что вечером мне обломится. Мне всегда дают. Даже без веников. Потому единственное, что я даю женщине — это хороший, качественный секс. Я трахаюсь, Натали. Не обещаю любви до гроба и не веду под венец. Только секс. Это мое железное правило. И такими всегда были мои условия, о которых ты знала, когда начинала спать со мной.
— Какой же ты мудак, Хантер, — выплюнула я. — Самовлюбленный, грубый, жестокий мудак!
— И это ты тоже уже говорила, — кивнул он, играя желваками.
— Ненавижу, Господи, как я тебя ненавижу!
Я хотела топнуть, но не учла песок под ногами и отлив. Пятка погрузилась в песок сильнее, чем я рассчитывала, и нога застряла. Я попыталась вырваться, но в результате только сильнее увязла.
И в этот момент ударила волна.
Она сбила меня с ног и потащила. Бурлящий пенистый поток попал в глаза и уши, моментально сводя на нет ориентиры. Я колотила руками и ногами, но чувствовала только то, что тело никак не подчиняется мне, а находится во власти океана.
— Успокойся! Я держу тебя! Успокойся!
Дошло не сразу. Паника застлала разум. Ртом глотая воздух, я терла кулаками саднящие от соли глаза. И не сразу поняла, что уже стою на берегу…
А Хантер меня обнимает.
Прижимает к себе и гладит по волосам, постоянно повторяя, что все хорошо.
— Ты просто упала, и тебя накрыло с головой. Ничего страшного не произошло. Я все время был рядом, я бы не отпустил тебя, Натали. Все хорошо. Успокойся.
Я дышала, как загнанная лошадь, а сама цеплялась за его мокрое тело, как за спасительный круг. Адреналин в крови подскочил до небес. Я поняла, что буквально вжимаюсь в его тело каждой своей клеткой. Мокрой грудью с твердыми от холода и не только сосками. Влажным и дрожащим животом. Бедрами, между которыми разгорается огонь.
И при этом у меня совершенно нет сил оторваться от него. Просто отпустить и сделать шаг в сторону. Под ногами все еще был ненадежный зыбкий песок. Рядом вздыхал океан,
