В книжном ей удалось отвлечься от мрачных мыслей. Отдел литературы по искусству всегда помогал ей забыть об окружающем мире. Атмосфера возвышенного и прекрасного завораживала и успокаивала нервы.
Лишь через час она вышла оттуда с книгой в руке и направилась в близлежащий ресторанчик, чтобы пообедать.
Домой она вернулась в два часа. К этому времени Робин уже точно был не на занятиях. Как только она вставила ключ в замочную скважину, услышала за спиной низкий голос Бернарда.
— Здравствуй, Кэтрин.
— Осторожнее, Бернард, — ответила она, не оборачиваясь. — Нас могут увидеть вместе. Разве ты не подумал об этом?
Она открыла дверь и повернула голову. Бернард втолкнул ее вовнутрь и вошел за ней следом.
— Не понимаю, что ты задумала! — выпалил он.
Кэтрин смотрела на него с вызовом, чуть приподняв голову.
Бернард скомандовал себе успокоиться. Внутри у него все кипело от возмущения и недовольства, но он понимал, что если начнет под влиянием эмоций скандалить и разговаривать с Кэтрин на повышенных тонах, то не добьется ничего хорошего.
— Где ты была сегодня утром? — спросил он как можно более спокойно.
— Это не твое дело, — ответила Кэтрин.
— Мне казалось, между нами все еще действует уговор.
— Я подумала, что после вчерашнего случая, когда твой сын чуть не засек нас, ты не станешь рисковать и не появишься сегодня здесь. — Кэтрин пожала плечами.
— Кэтрин… Он все знает, — пробормотал Бернард.
Глаза Кэтрин расширились от удивления.
— Не понимаю…
Бернард кивнул, подтверждая свои слова.
— Робин заметил вчера, что мы держались за руки, и пришел к выводу, что между нами… что-то есть.
— Надеюсь, он не знает о том, что много лет назад… мы были любовниками? — спросила Кэтрин.
Бернард покачал головой.
— Нет. Я решил, что нет необходимости рассказывать ему об этом.
— Как он отреагировал на вчерашнее? Пришел в ужас? Устроил тебе сцену?
Бернард опять покачал головой.
Реакция Робина поразила его самого. В жизни некоторых из его друзей происходило нечто подобное, и их дети-подростки при этом страдали и бунтовали.
Робин же не проявил ни ревности, ни злобы, ни непонимания. А прочитал отцу длинную лекцию о том, что в тридцать пять лет человек не должен ставить крест на своей личной жизни. Сказал, что ему давно пора найти себе подходящую женщину и еще раз попробовать создать семью.
И добавил, что одобряет его выбор.
Бернард слушал взрослую речь сына молча.
Откуда взялась в нем эта мудрость? — недоуменно размышлял он. Когда мой маленький Робин научился разбираться в жизни? И почему я, считающий себя внимательным и заботливым отцом, не заметил в нем этой перемены?
Обо всем этом он и рассказал Кэтрин.
Та, выслушав рассказ Бернарда, пожала плечами и растерянно улыбнулась. Он смотрел на нее и видел перед собой восемнадцатилетнюю девочку.
Она вдруг подошла к нему, обняла за шею, поцеловала и прошептала:
— Извини…
— Это ты меня извини, — пробормотал Бернард.
— Короче говоря, мы оба извиняемся и оба друг друга извиняем! — Кэтрин озорно улыбнулась.
Бернард рассмеялся, обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал в макушку.
— Кэтрин, милая моя Кэтрин! Скажи мне честно, чего ты от меня хочешь?
Он ожидал получить от нее рассудительный, благоразумный ответ, ответ зрелой женщины, знающей, что такое жизнь. И даже был готов принять любые условия, какие бы она ни выдвинула.
Кэтрин вздохнула.
— Меня устраивают те отношения, которые между нами существуют сейчас.
— Правда? — Бернард изумленно приподнял брови.
— Да, — ответила она. — Единственное, что мне не нравится, так это необходимость сохранять наш роман в секрете.
Бернард улыбнулся.
— Теперь этой необходимости больше нет! — провозгласил он. — Робин обо всем знает.
— Верно, — пробормотала Кэтрин. — Но, думаю, это ничего не меняет. До сегодняшнего дня Робину не доводилось испытывать тех ощущений, которые возникают, когда ты знаешь, что твой собственный отец идет к любовнице заниматься сексом. Интимная жизнь родителей часто не укладывается в голове детей. Особенно, подростков.
Бернард наморщил лоб.
«…Твой собственный отец идет к любовнице заниматься сексом…» — эхом отдалось в его голове. И ему стало не по себе.
Вообще-то, Кэтрин права, подумал он. Как еще можно назвать наши с ней отношения? Нас связывает лишь секс… Только ли секс?
Кэтрин пожала плечами и продолжила:
— Это нормальное явление. В детстве мне было неприятно думать даже о том, что делают в постели мои родные мать и отец. Наверное, все дети воспринимают это примерно одинаково… — Она вздохнула. — Поэтому я даже не знаю, как нам с тобой быть, чтобы не делать Робину больно.
Бернард улыбнулся, взял прядь рыжих волос Кэтрин и медленно намотал на палец. Потом осторожно убрал палец, и задорный завиток упал ей на щеку.
— Что же ты предлагаешь?
— Может, нам стоит к занятиям любовью добавить что-нибудь еще, — прищурив взгляд, сказала она.
Бернард поправил ее волосы.
— Очень любопытно… Что конкретно ты имеешь в виду?
Кэтрин пожала плечами.
— Я говорю о таких тривиальных вещах, как прогулки по парку, катание на лыжах или что-нибудь в этом роде. Так Робину будет легче воспринимать нашу с тобой связь. — Она заметила, что лицо Бернарда приобрело какое-то странное выражение. — В чем дело?
Он нежно чмокнул ее в кончик носа.
— Ты так сильно отличаешься от всех остальных женщин. Любая другая на твоем месте предложила бы для придания убедительности и порядочности нашим отношениям подарить ей дорогую шубу или драгоценное украшение…
— Что? — удивленно протянула Кэтрин. Она никогда не пыталась выуживать из мужчин деньги или дорогие вещи. Считала это даже унизительным. — Неужели все твои подруги были настолько корыстолюбивыми?
Бернард усмехнулся.
— Не знаю, как это назвать, но заполучить от меня деньги или подарки пытались практически все женщины, с которыми я имел дело.
Кэтрин сильно нахмурилась. Во-первых, ей было неприятно беседовать о прежних любовницах Бернарда. Во-вторых, — стыдно за представительниц женского пола.
— Надеюсь, их попытки не увенчивались успехом. Представляю, что стало бы с твоим бюджетом, если бы каждой из своих женщин ты презентовал соболью шубу и серьги с бриллиантами! Может, им хотелось еще чего-нибудь?
Бернард тихо рассмеялся.
— Конечно, их попытки ничем не увенчивались. Я твердо убежден, что подарки дарят от чистого сердца, под влиянием внутреннего порыва. — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Что ж, собирайся, пойдем гулять. Надеюсь, здесь поблизости есть какой-нибудь парк?
