— Если что-нибудь останется после «праздника живота», который они собираются устроить дома, — весело зашептал Майкл. — Остатки сладки, когда они остатки. — Он усмехнулся. — День Всех Святых был моим любимым праздником.
Майкл смотрел на смеющуюся Чар, и желание целовать и целовать эту женщину не давало покоя. Вдруг он осознал, что ему нравится быть здесь. Быть с ней, смотреть на ее детей. Он воспринимал себя почти частью их мира. Почти.
Ронни радовался от души. Даже Рикки, заразившись весельем, удостоил своим вниманием Майкла — робкая попытка наладить общение. Однако первый камень заложен, и Майкл был окрылен надеждой.
Но самым главным была Чар, такая живая, свободная и чертовски сексуальная. Майкл знал, что должен держаться от нее подальше, им вместе не быть.
— Ну хорошо, — бормотал он про себя, любуясь светом вечерних сумерек в ее волосах. — Теперь слишком поздно.
Слишком поздно заставлять молчать свое сердце, не отвечать на ее призыв. Слишком поздно отворачиваться от мальчиков. Слишком поздно подавлять в себе мечты быть с ними рядом всю жизнь.
Чар удалось связаться с дядей Заком, и он предложил провести воскресенье на пляже. Она с радостью согласилась, ведь мальчики так давно не видели своего двоюродного дедушку, а она очень хотела, чтобы они выросли с мыслью о единстве и надежности их семьи. Кроме того, маленькое путешествие внесет ясность в отношении марша протеста, организованного дядей. Ей казалось, она обязана Майклу и должна сделать хотя бы одну попытку поговорить с зачинщиком «повстанческого движения», она должна отплатить добром за добро. Если это будет в ее силах.
Они загрузились в старенькую машину вместе с одеялами, формочками, ведерками, лопатками для песка и прочими причиндалами и направились к северу. Утро сулило хорошую погоду, и настроение поднялось до высшего балла.
Чарин притормозила около утеса показать ребятам место, где будет строиться главная часть курорта. К своему удивлению, она обнаружила там рабочих. Машины, фургоны, грузовики бессистемно парковались на небольшом участке, молодая женщина в оранжевой куртке пыталась регулировать движение.
Чар оставила свою машину наверху и позволила мальчикам порезвиться на песке несколько минут. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, она пыталась найти знакомое лицо и пройти вперед, за что и была вознаграждена предупредительным свистком.
— Вот так встреча, милая дама, — сказал Джад, красавец прораб, который сразу узнал ее. Он с одобрением взглянул на ее одежду — голубые джинсы и короткий голубой свитер из джерси. — Мы опять встретились.
— Что здесь происходит? — спросила Чарин. — Разве у вас не выходные?
— Не сегодня. В план внесли некоторые коррективы, и нам нужно произвести землемерную съемку к понедельнику. Экскаваторы пригонят на следующей неделе. Но мы довольны: сверхурочная работа гарантирует хорошую оплату.
Его слова звучали обыденно, но тон и взгляд предполагали легкий флирт, и Чарин не могла сдержать улыбки. Что-то несуразное готово было слететь с ее губ для поддержания беседы, как вдруг, откуда ни возьмись, появился Майкл.
— Привет, — поздоровался он с молодыми людьми, переводя взгляд с Джада на Чарин и обратно.
Прораб понял намек и, подмигнув молодой женщине, вернулся к своей работе. Майкл бросил на Чар косой взгляд.
— С другой стороны утеса работает другая бригада, — тихо заметил он. — Возможно, вам захочется прогуляться и туда, а заодно свести с ума и их.
Чар задохнулась от возмущения:
— Вы намекаете?..
Майкл усмехнулся:
— Я не намекаю, а говорю прямо. Прорабам нравятся хорошенькие женщины. Они обычно очень много болтают о своих пристрастиях.
Чарин перевела дух, но как можно отпустить его без объяснений?
— Если вы думаете, что я остановилась здесь, чтобы потешить свое самолюбие, то можете думать так сколько угодно. — Молодая женщина тряхнула головой. — Мы едем к дяде Заку, и я хотела показать мальчикам место будущего курорта. Я не знала, что вы все работаете сегодня.
В колючем взгляде его карих глаз угадывалось недовольство.
— Великолепная идея, — продолжил он, будто Чарин сделала какое-то предложение. — Я поеду с вами.
— Я вас не приглашала, — запротестовала она, но сердце от радости так и норовило выскочить из груди.
Последнее время ощущение счастья сопутствовало ей. Сможет ли она вовремя остановиться, если помимо прочих достоинств сочтет его остроумным и веселым?
Но, с другой стороны, кто над кем шутит? Он самый сексуальный мужчина, который встретился ей на жизненном пути, и она ответила на его призыв, словно цветок солнцу. Существует тысяча причин, по которым нужно спрятаться, убежать от этого человека. Влюбиться в Майкла — значит причинить страдания, и не только себе, но и трехлетним малышам. Разве справедливо позволить им полюбить его, увидеть в нем будущего отца, в то время как он даже намеком не обмолвился о продлении отношений? Она не может поддаться его чарам, так же как и изгнать его из своей жизни.
— Это судьба, дорогая, — протянул Майкл и улыбнулся. — Судьба свела нас, и не пытайтесь с ней бороться.
Что ей оставалось, кроме улыбок? Наконец-то хмурая морщинка исчезла с его лица.
— Вы настолько хладнокровны? — поддразнила его Чарин. — Я чувствую себя такой беспомощной, а вы как гранитная скала.
— Рад, что вы, наконец, разгадали мою сущность, — самодовольно заметил Майкл. — Хватит тратить время впустую. Поехали.
Прибежали мальчики, и Ронни горячо поприветствовал своего большого друга.
— Мистер Греко едет с нами к дяде Заку, — предупредила Чар.
— Ура! — весело закричал Ронни.
Майкл улыбнулся:
— Хочешь поехать в моей машине?
Ронни энергично закивал головой.
Мужчина взглянул на его брата:
— А ты, Рикки?
В первый раз он увидел ответ в глазах мальчика, отклик его души. На миг ему показалось, что ребенок согласится на предложение, но тот только покачал головой и подошел ближе к матери, сжимая ручкой край ее свитера.
Майкл встретился глазами с Чар и почувствовал без слов, что она понимает его. Затем она отвела взгляд, и они направились каждый к своей машине.
Они перенесли одно детское сиденье из машины Чар к Майклу и тронулись в путь. Майкл взглянул на счастливого ребенка в зеркало заднего вида и усмехнулся. Нет в мире ничего прекраснее, что могло бы сравниться с радостным ребенком, чья улыбка преображает день.
Все доводы разума оказались бессильны. Да, он обещал не приближаться к Чар. Да, он знает, что снова обрекает себя на те же муки. Впрочем, сегодня, сейчас он готов рискнуть. Быть рядом с Чар слишком высокая цена, чтобы от нее отказываться ради собственной выгоды.
