Пробудилась она поздно, солнце уже садилось, окрашивая комнату огненно-рыжим светом. Клара еще раз приняла душ, постирала, развесила сушиться изящное кружевное белье и наконец снова надела костюм Глории, который выбрала утром.
Висконти сказал, что вернется вечером и они вместе поужинают. Значит, где-то не раньше девяти, и в ее распоряжении уйма свободного времени.
Бесшумно, подобно тени, девушка передвигалась, изучая замок. Великолепный главный зал, рядом комната поменьше, судя по всему жилая, где ненастными днями, когда холодный ветер воет в ущельях, а разбухшие от дождей горные потоки с грохотом несут мутные воды, зажигается камин. Любопытно, о чем беседуют здесь брат с сестрой, как развлекаются? А где их родители? Почему она ничего о них не слышала? Интересно, жили ли их далекие предки тоже в древнем палаццо?
Растерянная, пытающаяся заглушить тягостное одиночество, Клара вышла во внутренний двор и, найдя его пустым и мрачным от сумерек, вернулась в апартаменты.
Странно, но облегчение, даже радость охватили ее, когда открыв дверь, она увидела Леонардо, который задумчиво смотрел в распахнутое окно. Его черные волосы слегка колебались под дуновением ветра.
Он медленно обернулся, почти с неохотой, услышав звук ее шагов. Глаза серьезны и чуть печальны. Висконти рассеянно посмотрел на Клару, как бы недоумевая, как она сюда попала. Неожиданно она почувствовала обиду.
— Ах, да! Конечно же. — Он слегка встряхнул головой, стараясь вернуться к действительности. — Клаудиа и Лучано скоро накроют стол. Когда я один, всегда ужинаю здесь.
Девушка молча кивнула в знак согласия, подавив желание напомнить хозяину, что она, между прочим, находится рядом…
Фактически ее присутствие для Леонардо ничего не значит. Когда он в настроении, то может немного развлечься с заложницей, иронизируя или немного флиртуя. Но сейчас Висконти, вероятно, не в духе, и ее присутствие, пожалуй, даже раздражает его.
Видимо, он переживает из-за Глории, беспокоится, не страдает ли она в обществе Билла. Наверное, очень больно сознавать, что для мужчины, открывающего его сестре дверь в мир любви, она лишь очередная игрушка. А Клара знала, что представляет собой отец.
А может, картина гораздо прозаичнее. Возможно, у Висконти были собственные виды на будущее Глории. Например, связать ее узами брака тоже со знатной и богатой семьей. Теперь выгодный союз, скорее сделка, наверняка сорвется из-за того, что невеста потеряла невинность.
Очевидно, Висконти заметил на ее лице обиду и недоумение, потому что глаза его вдруг потеплели, на губах заиграла улыбка, столь очаровательная и притягательная, что у девушки сразу перехватило дыхание. Внезапно ей захотелось приблизиться к прекрасному лицу, прикоснуться к манящим губам, утонуть и раствориться в них. Она желала целовать и ловить ответные поцелуи, уносясь в вихре сладостных грез…
Клара в ужасе сжала пальцы в кулак и плотно прижала к себе. Вот где ее подстерегает опасность! Она понимала это и раньше, но не могла или боялась дать невнятному чувству название. Физическое влечение? Такое сильное, какого она, пожалуй, еще не испытывала ни к одному из мужчин. Страстное желание зародилось с самой первой встречи и зрело, становилось сильнее с каждой минутой, проведенной рядом с Леонардо.
Нет, она обязана избавиться от его притягательности. Он же подлец, обаятельный Висконти! Жесток, безнравственен. Заносчивость, высокомерие сквозят в каждой черточке пугающей красоты, обладающей роковой сексуальностью, способной ошеломить, потрясти, подчинить…
Отбросив мерзкие мысли, неизбежно возвращающие к одному и тому же, избегая смотреть Леонардо в лицо, потому что на его губах играла умопомрачительная улыбка, Клара резко объявила:
— Мне надо серьезно поговорить с тобой.
Хозяин жестом указал на диван. Девушка села, последовав его примеру, оправила юбку, чтобы та не столь сильно обнажала ноги, сложила руки на коленях.
— Насильное удержание меня в замке — далеко не шутка.
— Знаю. Я с первого дня знакомства распознал твою серьезную натуру. И довольно глупо с моей стороны смеяться над тобой. — Его рука соскользнула со спинки дивана, оказавшись за ее спиной. — Признаюсь откровенно, я с большим уважением отношусь к твоим многочисленным достоинствам.
Пожалуй, он сидел слишком близко. Клара почувствовала, как напряглось тело. Но если отодвинуться, то сразу обнаружится, что близость небезразлична ей. А зачем давать ему дополнительные козыри? Лучше изображать полное равнодушие, держаться так, словно синьор Висконти ее нисколько не волнует.
— Раз ты по достоинству оценил меня, значит, не оставишь без внимания мои слова. — Девушка с трудом поборола желание пересесть на другой диван. — Смогут пройти недели, прежде чем Билл получит твое сообщение. А узнав о случившемся, неизвестно, как поступит. Я не уверена, что он захочет усложнять себе жизнь и заниматься моим освобождением.
— Отец бросит в беде собственную дочь? Возможно ли?
Нет, Леонардо не принимаем разговор всерьез. Затаенная издевка слышалась в его голосе, который обволакивает ее, проникая в каждый уголок души. Оливковые от загара длинные пальцы медленно, осторожно перебирали и гладили блестящие пряди ее волос, наслаждаясь их шелковистостью. Боже, он притягателен до невозможности…
— Но дело в том, что Билл не относится ко мне как к дочери. Мы совершенно противоположные по характеру люди, а потому никогда не были особенно близки. После того как умерла мать, Билл отдал меня в пансион. И мы виделись очень редко. А когда встречались, я всегда старалась убедить его изменить необузданный образ жизни. Однако ничего не выходило. Вино, женщины, живопись — вот круг его увлечений. — Кларе стало намного легче, если бы Леонардо перестал касаться ее волос. — Он наслаждался всем, чем одарила его природа. Он чрезвычайно эмоционален. Что касается меня, то я, в отличие от него, предпочитаю упорядоченный деловой стиль. Поэтому ради меня он вряд ли откажется от удовольствия, которое ему доставляет общество с Глорией. Вот что я хотела тебе объяснить.
— Да нет, — после небольшой паузы заметил Висконти. — Ты говоришь совсем о другом. — Его пальцы по-прежнему играли мягкими светлыми прядями. — Ты пытаешься доказать мне, а возможно и себе, что лишена чувственности, что тебя не привлекает мужской пол и что ты напоминаешь запрограммированного робота.
Он подвинулся ближе, повернул к себе ее лицо, вынуждая Клару смотреть в свои черные горящие глаза.
— Но тебе не убедить меня. Я без труда могу распознать страсть под любой маской. Видел, как она закипала в тебе, рвалась на волю, разрушая оболочку, в которую ты изволишь прятаться.
