– Приподними его под шубой. Никто ничего не заметит. К сожалению даже я, – вздохнул Лоу, забравшись на водительское место, и щелкнул парой механических переключателей.
Он сильно нажал на пусковой рычаг возле правой ноги Хэдли. Мотоцикл взревел будто медведь, которого разбудили во время долгой зимней спячки. Она почувствовала вибрации каждой косточкой своего тела. Теперь выбора нет. Хэдли быстро приподняла платье и крепко запахнула шубу.
– Все убрала? – спросил он, оглянувшись через плечо.
– У нас не выйдет, – повторила она, крепче схватившись за ручку. – Ты меня убьешь.
– Значит, будем квиты. Куда едем?
Хэдли глубоко вздохнула.
– В музей.
Лоу кивнул, не удивляясь, просто убрал откидную опору и направил мотоцикл по аллее. Неплохо. И тут он выбрался на улицу. Железный конь ринулся в ночь, будто сдирая дорожное покрытие. Прохладный ветерок трепал шерсть норковой шубы, пока парочка искателей сокровищ проносилась мимо особняков на Бродвее.
Как только Лоу свернул на дорогу, которая спускалась к Заливу, Хэдли потеряла веру в прочность ручки и крепко обняла Лоу за талию. Желудок ухнул вниз. Сердце стучало у ребер. Она прижалась щекой к его спине и усилила хватку, желая позвать на помощь, а может выразить свою радость… радость? Как такое возможно?
Но это правда. Она чувствовала бодрящую радость, граничащую с безумием. И даже сквозь раздражающий шум двигателя слышала его грудной смех. Лоу был таким теплым и сильным в ее объятиях, настолько, что Хэдли не мешали ни ручка, неудобно впившаяся ей в живот, ни резкий запах бензина и моторного масла, ни ее неприятие прикосновений. Важнее всего был Лоу – ее живой якорь. И пока они летели по туманным дорогам, минуя городские фонари, Хэдли постаралась запомнить, каково обнимать сильного мужчину.
Все закончилось слишком быстро, потому что вскоре она увидела знакомые лужайки парка «Золотые ворота». И как только Лоу припарковался у служебного входа, Хэдли чуть не упала с мотоцикла, пытаясь высвободиться и быстро поправить платье.
– Осторожно с двигателем, – предупредил Лоу, помогая спутнице устоять на дрожащих ногах. – Чертовски горячий на ощупь. Поверь, знаю по опыту.
– Я в порядке.
– Уверена?
Если он скажет хоть слово о том, как она за него цеплялась, то она сгорит от унижения. Но Лоу молчал, и в конце концов Хэдли ответила:
– Было не так уж плохо.
– Лучше, чем «ужасно». Ну, ладно.
Немного смущаясь, Хэдли осмотрела парковку, где стояли лишь три машины местных сторожей.
– Если охранники нас станут допрашивать, говорить буду я. Не нужно больше плести безумные истории о домашнем насилии и беременности.
– Как хочешь. Так какой у нас план? Где же спрятана карта?
Хэдли достала ключи из кармана.
– Прямо под носом моего отца. Идем, проверим мою правоту.
У входа стоял полумрак. Охранники обходили в основном сам музей, редко заглядывая в крыло служебных помещений. Хэдли вообще хотелось бы не попадаться им на глаза, поэтому надо управиться поскорее. Она провела Лоу прямо в отцовский кабинет и закрыла дверь.
– Ты что-то понял в загадке моей мамы о местонахождении карты? – спросила она, включив лампу на столе.
– Ее ответ напомнил мне бездарные стихи.
– О вкусах не спорят. Отец дарил маме книги на все праздники – дни рождения, юбилеи, Рождество. Дорогие книги, первые издания. И они все стоят вон там. – Она подошла к шкафу около дальней стены рядом со смежной дверью в свой кабинет. – Он считал это вложением средств. Давал ей удовольствие читать литературные произведения, ценность которых со временем лишь растет. Но я припоминаю, как мама говорила моей няне, что хоть отец дарил их ей, эти книги были скорее для него самого. Он не был любителем поэзии, а лишь коллекционером.
– Вот эти? – Лоу рассмотрел полки. – Тут их сотни. Их не уничтожил Великий Пожар?
– Дом нашей семьи находился немного западнее линии огня, так что нам повезло.
– Мы тогда жили в Филморе, и нас тоже минуло несчастье. – Лоу нахмурился. – Ты уверена, что мать упомянула строчки опубликованных стихов?
– Мои родители всего лишь собирали книги, а вот я прочитала каждый том в этой комнате по меньшей мере раз.
– Я много читал о Египте. В основном журналы «Аргози» и «Странные истории».
– Я не считаю журнальное чтиво литературой.
– Какой снобизм, – ответил он, прищурившись. Его улыбка свидетельствовала, что он ее дразнит, но в любой шутке есть доля правды.
– Неважно. Если бы ты прочел книгу в твердом переплете, то догадался бы. Мама сказала, что мы найдем карту на «набережных Сены», в «глядевших полях», «где ночь царит всегда» и «на нарисованном корабле». Я знаю по меньшей мере две цитаты: «Где ночь царит всегда» из «Ворона».
– Эдгара Аллана По.
– Очень хорошо. Значит, ты чему-то научился в Беркли, – прошептала Хэдли, рассматривая книжные полки.
– Вот она – сказал Лоу, указывая на самую верхнюю полку. – Помоги мне убрать это отсюда.
Вместе они перетащили кресло, в котором доктор Бэкол курил сигары. Устранив препятствие, высокий Лоу сумел достать до нужной полки. Кончиками пальцев он вытащил книгу. Это был По. Он пролистал его раз, другой, потряс, но из книги так ничего и не выпало.
– Дай мне, – попросила Хэдли. – Возможно на странице с цитатой будет подсказка. – Она посмотрела содержание и нашла стихотворение. – Ничего.
Лоу склонился над ней, чтобы вместе рассмотреть страницы, и Хэдли почувствовала аромат его кожаной куртки. Тот самый запах, который вдыхала на мотоцикле, когда щекой прижималась к его спине. Пульс зачастил.
– Никаких пометок. Да и уголки не загнуты. – Хэдли почувствовала его взгляд на своем лице, а потом и прикосновение пальцев. – Увяла.
– Прости?
– Твоя лилия. – Хэдли ощутила, как покраснела шея, стоило ему вытащить цветок из-под заколки. – Боюсь, не пережила поездку на мотоцикле. Жаль. Аромат все такой же приятный.
– Да, ничто не вечно. – Хэдли погладила волосы там, где была лилия. – Если, конечно, не прошло нужную обработку.
– Ты шутишь о мумиях?
Хэдли мысленно улыбнулась.
– Пожалуйста, сосредоточься на текущем задании. Я бы не хотела столкнуться с охраной.
– Ну, карты здесь нет. Возможно, мы смотрим не в той книге. У твоей матери случайно не две книги По?
Хэдли покачала головой, борясь с разочарованием.
– Только эта.
– Давай прочитаем другое стихотворение. Какую еще цитату ты узнала?
«Как в нарисованной воде,
Рисованный стоит».
– Очень знакомо, – пробурчал Лоу.
– «Поэма о старом моряке» Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.
