Ознакомительная версия.
Проследив за взглядом Никоса, Китти увидела проступившие сквозь платье затвердевшие соски и прерывисто вздохнула, когда он взял ее груди в ладони и провел пальцами по ее соскам. Китти часто задышала, борясь с желанием закрыть глаза от накатившего на нее наслаждения. Ей отчаянно захотелось почувствовать его руки на своей обнаженной коже, платье вдруг превратилось в досадную преграду.
Китти нащупала молнию на платье и спустила ее под неотрывным взглядом Никоса. Секунду он стоял не шевелясь, а затем прижался к ее губам таким требовательным поцелуем, который сказал ей, что она приняла решение и возврата назад для нее теперь нет.
Никос спустил с нее платье, и Китти осталась в кружевных трусиках, сквозь которые он мог видеть треугольник темных волос.
В тот единственный раз, когда они занимались любовью, в пещере стоял полумрак, а сейчас ее тело предстало перед ним во всем своем пышном великолепии, и Никос не мог отвести от нее взгляда, перехватывая ее руки, когда Китти попыталась прикрыть свою грудь.
— Почему ты хочешь от меня спрятаться? — с мягкой хрипотцой в голосе спросил он. — Ты прекрасна, Китти, и еще ни одной женщины я не желал так сильно, как тебя.
Китти задрожала от его слов, широко раскрытыми глазами следя за тем, как Никос быстро избавляется от своей одежды. Никос прижал ее к себе и стал целовать до тех пор, пока все мысли не исчезли из ее головы и осталось только страстное желание ощутить его прикосновение между бедер.
Почувствовав его язык у себя во рту, Китти бездумно ответила на его дразнящее прикосновение. Никос издал короткий стон и, взяв ее на руки, опустил на кровать, лег рядом с ней и положил ногу поверх ее бедра.
— У тебя потрясающие груди, Китти, дорогая.
Его глубокий, хрипловатый голос не оставлял в этом никаких сомнений, и Китти почувствовала новый прилив желания. Когда Никос переместил свои губы во впадинку между грудями, спина Китти изогнулась дугой. Прикосновение его языка к соскам заставило ее вскрикнуть, схватить его за волосы и притянуть ближе к себе. Его негромкий смех защекотал ей кожу, а когда Никос по очереди втянул каждый из ее сосков в рот, Китти беспокойно задвигала бедрами.
Китти чувствовала его твердую, возбужденную плоть, задевающую ее бедро, и выдохнула от шока, когда он взял ее руку и положил ладонь на себя. Китти знала, что в любую секунду он может войти в нее, и неожиданно ощутила легкий прилив паники. Но она исчезла так же быстро, как и возникла, когда Никос приподнял ее за ягодицы и вошел в нее одним сильным уверенным толчком.
Никос помедлил мгновение, глядя на нее сверху вниз своими черными горящими глазами, и начал двигаться, сначала небыстро, а затем все резче ускоряя и темп, и силу своих толчков, и это совпадало с ритмом ее сердца, стучавшего также сильнее и громче. С каждым новым толчком нарастало напряжение, но оно совсем скоро должно было ее отпустить, затопив невыразимым наслаждением, которое уже накатывало на нее волна за волной…
«Наверное, это все-таки иллюзия, — как можно тверже сказала себе Китти, — иллюзия, вызванная только что владевшей нами страстью». Их близость для Никоса означала лишь хороший секс, и ничего более. Он подчеркнул это, скатившись с нее на спину и заложив руки за голову, словно султан, получивший удовлетворение от оказанных ему услуг своей любимой наложницы.
— Вот видишь, дорогая, наша сексуальная совместимость не может подвергаться сомнению, — сказал Никос, стараясь унять сердцебиение. Ему по-прежнему хотелось положить голову на ее грудь, почувствовать ее руки на спине, снова ощутить между ними эту странную близость…
«Что-то я стал слишком чувствительным», — усмехнулся про себя Никос. Просто секс с Китти был так чертовски хорош, что им можно было заниматься снова и снова. «А ведь до Китти мне ни с кем не было так хорошо», — неожиданно для самого себя понял он. Как удачно, однако, для него все сложилось. Он женился на Китти ради ребенка, но секс с ней стал приятным дополнением, насытив его тело и оставив сердце в неприкосновенности.
Не чувствуя больше тепла и тяжести тела Никоса, Китти стала быстро замерзать. Как было бы хорошо снова прижаться к нему и положить голову ему на грудь! Но сейчас, когда он не заполнял ее изнутри, она чувствовала возникшую между ними отчужденность.
Ради самой себя ей нужно соблюдать эту дистанцию. Она не знала, чего ей теперь ждать от Никоса. Он казался таким далеким и погруженным в свои мысли, что ей немедленно захотелось спрятаться в своей спальне, но, когда она села, Никос тут же положил руку ей на талию:
— Куда ты?
— Думаю, я вернусь в свою спальню.
Никос пристально вгляделся в ее лицо, заливавшееся румянцем под его взглядом.
— Зачем? Теперь ты моя и будешь со мной. К тому же, — заставляя ее снова лечь и нависая над ней, промурлыкал он, — я намерен наверстать упущенное за эти несколько дней уже сегодня ночью. Мне будет не очень-то удобно ходить взад-вперед всю ночь.
В его чуть насмешливом, чувственном голосе слышалось обещание, нашедшее отклик в ее теле.
— Сегодня ночью? — слабо спросила Китти.
— Да. Начиная прямо сейчас.
Китти смотрела на их отражение в зеркале. Темная голова Никоса склонилась над ее грудью, и она резко вдохнула, когда он провел языком по ее соску, а затем втянул его в рот. Китти провела рукой по его волосам и только тогда заметила татуировку в виде скорпиона на его плече.
Китти сразу же вспомнила слова Василиса о том, что Никос когда-то был связан с криминальным миром…
— Что это? — спросила она.
Лицо Никоса приобрело замкнутое выражение.
— Напоминание о моем прошлом — отметка о принадлежности к банде, в которую я входил. Ставрос и Сотири — мои старые дружки. Мы зарабатывали себе на жизнь, выступая в притонах на нелегальных боксерских поединках.
— Сколько же тебе было лет? — спросила потрясенная Китти.
— Пятнадцать, — пожал плечами Никос. — Но я был хорошо развит физически, а для тех, кто извлекал выгоду из этих зрелищ, мой возраст не имел значения.
— Тебе приходилось боксировать с теми, кто был старше тебя? — Китти стало плохо от этой мысли. Видимо, ее ужас отразился в глазах, так как лицо Никоса исказила гримаса.
— В моем прошлом хватает неприятных страниц, дорогая. У меня трудное детство. Однако наш ребенок не будет знать, что это такое, — словно поклялся Никос, положив руку на живот Китти. — Но моя мать заслуживает только самых добрых слов. Она истязала себя работой, лишь бы меня накормить и обуть. — Никос сглотнул, так как никогда и никому об этом не говорил и сейчас не понимал, что заставляет его продолжать свой рассказ. — Мама всегда боялась, что когда-нибудь я сверну на кривую дорожку, — невесело признался он, — но когда мне было шестнадцать, она стала работать экономкой в доме Ларисы Петридис. Мне разрешили жить с мамой вместе с остальной прислугой. За несколько лет до этого у Ларисы умер отец, и «Петридис Шиппинг» перешел к ней. Лариса никогда не была замужем и не имела детей, но стала проявлять интерес к моей судьбе. Она предложила заплатить за мою учебу в колледже, и… я принял ее предложение. С образованием легче найти хорошо оплачиваемую работу. Только так я мог заботиться о матери.
Ознакомительная версия.
