Ознакомительная версия.
Кэт Джексон побаивалась отца в детстве, но гораздо больший ужас и благоговение внушал ей Стефан Блэр. Даже сейчас, проходя мимо его кабинета и видя его внушительную фигуру, облаченную в эксклюзивный костюм, она почувствовала, как по всему ее телу побежала дрожь. Стефан был человеком, который постоянно молчаливо осуждал, для которого самым важным в жизни было совершенство. И все всегда должно было делаться так, как нужно только ему.
Наверное, для Коннора отец был страшным сном.
Пять минут спустя Кэт оставила Марко в приемной и вошла в кабинет отца, чувствуя одновременно злость, страх и растерянность, переплетенные где-то в районе живота.
– Катерина, – слегка улыбнулся Кайт Джексон, когда она вошла в офис и закрыла за собой дверь. – Итак, какое срочное дело заставило тебя лететь ко мне в Брисбен?
Она села напротив, ничего не говоря. В течение двух часов перелета в ее голове снова и снова крутились нужные слова, но теперь в одно мгновение они исчезли в никуда.
Отец не может не знать. И это означает, что у него не было ни единого сомнения в том, что она не может быть носительницей болезни матери.
Он мог сказать ей об этом тысячу раз. И мама могла сказать тоже. Но они промолчали, позволяя ей переживать кошмар, агонию, жить в постоянном сомнении, стоит проводить анализы или нет. Каждый раз в ее душе поднималась злость, когда она думала об их предательстве, поэтому Кэт дала себе слово больше об этом не думать, пока не получит окончательного подтверждения.
– Я должна задать тебе вопрос и хочу услышать правду, хорошо?
Брови отца взметнулись вверх, губы молчаливо подтвердили согласие. Но на лице его не появилась ожидаемая серьезность, словно она только что сообщила ему, будто собирается купить новую сумку или едет отдыхать на Золотое побережье.
– Отец, – сказала Кэт, глядя прямо ему в глаза. – Вы меня удочерили?
Кайт замер, а на его лице появилось выражение шока и смятения. Кэт терпеливо ждала, наблюдая, как он откидывается на стуле. Его лицо сильно покраснело.
– Это что еще за вопрос? – сдержанно спросил он.
– Вполне закономерный, учитывая тот факт, что у нас с мамой несовместимые группы крови: четвертая и первая. Вероятность того, что она моя мама, равна нулю.
Длинная пауза оказалась весьма красноречива.
– А почему ты пошла сдавать анализы? Я считал, что ты не собиралась этого делать.
– Папа, я беременна. – Ого! Сказать это оказалось гораздо проще, чем она предполагала. И теперь Кэт стало намного легче. – И я решила узнать, есть ли у меня болезнь. Кстати, ее у меня нет. Но ты, видимо, об этом знал, учитывая то, что моя мама мамой мне не являлась.
Кэт никогда не видела отца в таком состоянии. Пытаясь побороть приступ истерического смеха, она скрестила руки на груди и молча смотрела на него. Отлично. Видимо, инициатива снова за ней.
– У тебя была любовница? Она родила тебе ребенка?
– Нет. – Он снова покраснел, но на этот раз еще гуще. – Это смешно!
– Итак, я – приемная дочь.
Он чуть заметно кивнул.
– О боже, папа! Эта болезнь висела над моей головой дамокловым мечом долгие годы. Мысль о ней прокручивалась в моей голове, как смертный приговор. – Кэт вскочила на ноги с пылающим от негодования лицом. – Как, черт возьми, ты можешь оправдать то, что ничего не сказал мне? Почему ты позволил мне прожить эти годы, думая… думая… – Она не могла закончить предложения, видя, какая невероятная боль исказила лицо отца.
Словно они вернулись в ночь смерти ее матери, когда единственный раз в жизни она увидела его слабым и уязвимым. Человеком без власти и без контроля. Просто человеком.
Кэт тогда страшно испугалась. И сейчас чувствовала то же самое.
Она медленно села, вцепившись руками в подлокотники.
– Почему меня удочерили? Почему вы не выдали секрет? Папа, если мама не могла иметь детей, этого не стоит стыдиться. Почему вы мне ничего не рассказали?
Он вдохнул, снова откидываясь на спинку кресла:
– Потому что мы пообещали.
– Кому?
Когда он покачал головой, раздражение Кэт достигло апогея.
– Папа, говори!
– Зачем все это ворошить, Кэт? Разве тебе не о чем подумать? Например, о том, как воспримет пресса новость о твоей беременности?
Кэт едва сдержалась, чтобы не выругаться вслух.
Неужели его беспокоит только это?
– Я справлюсь.
На лице отца появилась скептическая усмешка.
– Ну да.
– Мы говорим об анализах крови, папа.
– Твоя мама хотела все рассказать тебе, поверь, – сказал он, аккуратно переставляя кофейную чашку с угла стола в середину. – Много раз.
– Так почему не рассказала?
Кайт вздохнул:
– Время постоянно было неподходящее. Потому что она знала, что ты начнешь задавать вопросы, а она не сможет на них ответить. – Он скользнул по Кэт взглядом. – Поэтому мы не настаивали на том, чтобы ты сдавала анализ. Вероятность того, что ты окажешься носителем болезни, была почти нулевая.
Кэт шумно сглотнула, с ужасом вспоминая события последних дней. «У тебя отрицательный результат. Отрицательный, помнишь?»
– Кто мои настоящие родители?
Отец не отвечал некоторое время.
– Я не могу сказать. Я дал слово.
– Какого черта ты так поступил? Кто мог оказать на тебя такое влияние, кому ты так предан, что… что… – Кэт замолчала, обдумывая одновременно тысячу разных возможностей. И из всех совершенно невероятных вариантов вдруг стал выделяться один, который внезапно все расставил по своим местам.
Нет. Только не он.
И все же…
«Только это идеально подходит».
Но это будет означать…
– Это Стефан Блэр, да?
– Нет, – быстро отрезал Кайт.
Так быстро, что Кэт едва заметила, как дрогнули уголки его губ и сжались в кулаки ладони. Он явно нервничал и чувствовал себя виноватым.
– Значит, это так. Я иду с вопросом к нему.
– Ты не посмеешь!
Грубый окрик отца остановил ее на полпути. И когда она медленно повернулась, чтобы посмотреть на него, она увидела на его лице такой страх, что вся ее злость куда-то испарилась.
– Расскажи мне, папа, – тихо сказала она. – Пожалуйста.
Слава богу, он принял решение довольно быстро.
– Ты не должна никому ничего говорить. Даже Коннору.
Кэт часто заморгала и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть в обморок.
О боже. Коннор…
Коннор – ее брат.
Новая информация отказывалась помещаться в ее голове. Коннор. Ее брат. Стефан. Ее отец. Значит…
– Кто моя мать?
Кайт вздохнул и кивнул на стул:
– Присаживайся.
Марко сидел в приемной, играя с телефоном. В очередной раз он поднял взгляд на секретаршу, которая быстро отвернулась и сделала вид, что занимается чем-то еще.
Ознакомительная версия.
