Ознакомительная версия.
– Одного я понять не могу. Просвети меня, Фейт, почему твоя квартира больше похожа на казарму?
Она пожала плечами:
– Я недавно туда вселилась. Не было времени все обставить.
– Неправда. – Дилан посмотрел ей в глаза. – У тебя нет желания. Если чего-нибудь сильно захочется, время на это всегда найдется. Но тут дело в другом.
– И в чем же? – полюбопытствовала Фейт.
– В тебе самой. Ты – перекати-поле, боишься пустить корни, верно?
Этот человек видел ее насквозь. Отпираться не было смысла. Она вздохнула и решилась рассказать ему то, что еще никому никогда не рассказывала.
– Когда мне было восемь, я жила с дедушкой и бабушкой. Думала, что так будет всегда. Во всяком случае, рассчитывала провести с ними все детство. Я вырезала из журналов красивые картинки, пейзажи, фотографии актеров и певцов – все, что мне нравилось, – и наклеивала их на стену. Дело не в том, чтобы просто украшать комнату. Я отмечала свою территорию. Это были мои владения, только мои, понимаешь?
– Понимаю. – Зеленые глаза смотрели заинтересованно.
– Я сутками напролет размышляла, что куда лучше повесить. В конце концов получилась не стена, а загляденье, и мне было больше ничего не нужно, только валяться в кровати и смотреть на нее.
– И что потом случилось с этой стеной? – Он погладил ее по плечу, желая утешить.
– Ничего не случилось, она и сейчас на месте. – Фейт сглотнула. – А мне в один прекрасный день позвонил отец и пригласил на прогулку. По дороге он сообщил, что теперь я буду жить с родителями. В юности маме не хотелось возиться с ребенком, ведь в жизни есть вещи и интереснее. Поэтому она спихнула меня на своих родителей. А потом ее отчего-то замучила совесть, и она решила сама заняться моим воспитанием. Поэтому бабушка с дедушкой собрали мои вещи, а их было не так-то много, и отправили меня в родительский дом.
– Не спросив твоего мнения? – возмутился Дилан.
– Разумеется. Кого оно волновало? С одной стороны, я была рада снова обрести маму и папу. С другой – ужасно скучала по моей стене.
– Господи, солнышко, – Дилан вздохнул, – но ведь ты могла оклеить стену и в новом доме.
– Именно с этого я и начала. Но не закончила, потому что у мамы появились новые увлечения и меня незамедлительно отдали тете. А когда тетя узнала, что ждет малыша, и снова вернула меня бабушке и дедушке, я сорвала со стены все картинки и выбросила их в мусорное ведро.
– Какой ужас, – прошептал Дилан и раскрыл ей объятия. Он понял – старые раны еще болят.
– Да все нормально, – отмахнулась Фейт.
– Я знаю, – ответил он. – И все-таки дай я тебя обниму.
Она не устояла и на минуту прижалась к его мощной груди, но только на минуту. Вскоре он услышал ее легкий серебристый смех.
– Что такое?
– Ты профессиональный сердцеед. – Фейт вздохнула. – Понятно, почему все женщины от тебя без ума.
– Кто тебе сказал такую глупость? – Он удивленно поднял брови.
– Одна сотрудница Адама. Еще она сказала, что ты ни одной юбки не пропустишь.
– Может быть, она и права. В таком случае хорошо, что ты в платье, – заметил он.
– Вряд ли одежда служит здесь основополагающим фактором.
– Разумеется. Но есть и другие факторы, способные меня остановить.
– Наш консультант? – поинтересовалась Фейт.
– Да нет, с ней как раз легко договориться. – Он повертел в пальцах застежку на ее платье, и дрожь прошла по ее телу.
– А что тогда?
Он придвинулся ближе, и она ощутила его горячее дыхание.
– С тобой мы тоже обо всем договорились. На моей кухне. Помнишь?
– Помню. – Она облизнула губы.
– И нет никаких причин менять решение. – Он слегка прикусил мочку ее уха, сжав губами.
Сердце Фейт колотилось, она не сразу уловила противоречия между словами и действиями.
– Поэтому я, – он поцеловал уголок ее рта, – не собираюсь, – и другой, – этого, – и подбородок, – делать.
– Тогда зачем ты целуешь меня? – прошептала Фейт, и ее губы раскрылись ему навстречу.
Они слились в поцелуе. Потом Дилан ответил:
– Этому нет логического обоснования.
– А нелогическое обоснование у тебя есть?
– Сколько угодно. – Он улыбнулся. – Начнем с того, что в этом платье ты прекрасна.
– Ты тоже ничего. – Галстук стального оттенка и рубашка цвета лаванды, подобранные Джули, смотрелись на нем восхитительно. – И раз уж речь зашла об одежде, где наш профессиональный стилист?
– Она деликатно нас покинула, когда мы обнимались.
– Как тебе не стыдно! – возмутилась Фейт. – Она столько времени нас ждет?
– Ничего страшного, я все компенсирую. – Он поцеловал ямочку на щеке Фейт. – Я так тосковал целый месяц.
– И ты тоже? – ахнула Фейт. – Мне казалось, только я.
– Почему тебе так казалось?
Станет ли она рассказывать ему все? Или только самое главное? Фейт закусила губу. Откровенность за откровенность. Не стоит скрывать своих чувств, все равно не удастся. Дилан слишком проницателен, а она никогда не умела носить маски.
– Ты был таким отчужденным, таким холодным, когда пришел ко мне. А я все еще тебя хочу.
– Ты тоже показалась мне безразличной. Такому самообладанию стоило позавидовать, но, если честно, меня разозлило твое спокойствие.
– Вот, значит, как? – Она спрятала руки в карманы его пиджака. – Тебе не все равно?
– Конечно. Понимаешь, с того самого вечера в магазине на Санта-Моника я и смотреть не могу на других женщин.
Они долго смотрели друг на друга. И казалось, в этом мире существовали только они одни. В чудесном маленьком мире, недолговечном и иллюзорном. Потому что чудес не бывает, и очень скоро ему суждено распасться на куски. И чем сильнее она свыкнется с ним, тем больнее будет потом.
– Со мной происходит то же самое, – призналась она. – Но мы уже обо всем договорились, и не стоит усугублять положение.
Он тяжело вздохнул и сказал, не глядя ей в глаза:
– Ты права. Пойду позову Джули.
Фейт сильно нервничала в тот вечер, усаживаясь на заднее сиденье лимузина. Отправиться на свидание с Диланом для нее все равно что идти по лезвию ножа. Зато он казался совершенно спокойным.
– Я уже говорил, как ты прекрасна?
– Дважды, – ответила Фейт. – Но можешь сказать еще раз, я не возражаю.
Лимузин остановился неподалеку от отеля.
– Мы остановимся здесь, чтобы ты смогла пройти по красной дорожке.
– По какой еще красной дорожке? – изумилась Фейт.
– Благодаря успеху «полуночной лилии» мы можем позволить себе пригласить нескольких знаменитостей, я уже не говорю о принцессе Дженсине. Поэтому мы решили организовать соответствующий прием.
– Но при чем тут я? И потом, разве хорошо, если тебя увидят под руку с подчиненной?
Ознакомительная версия.
