Когда Глория впервые узнала Чейза, она была юной и наивной. Сейчас она поздравила себя с тем, что стала достаточно зрелой и опытной, чтобы играть с ним по его правилам. Не было смысла отрицать взаимное сексуальное притяжение, и она понимала, что Чейз в той же степени заложник полыхающей между ними страсти, что и она сама. Ненависть, которую они испытывали друг к другу, придавала дополнительную остроту их чувствам, жгучее желание превращало занятие любовью в борьбу за обладание, постель – в поле битвы, которое Чейз всегда покидал победителем.
Глория снова вздохнула. «Занятие любовью» – неточный термин. Любовь не входила в их взаимоотношения. Похоть – да, бездумная, безудержная, животная какая-то, да, пожалуй, какой ярлык ни наклей, все будет неточно. Что ж, по крайней мере, она отдает себе отчет, что назвать это можно как угодно, но только не любовью. Иногда с последней вспышкой страсти, когда Чейз неприлично поспешно отодвигался от нее, словно в другом состоянии ему было противно касаться ее, Глория не могла не чувствовать его бессердечность и не сожалеть о том нежном, любящем мужчине, за которого когда-то выходила замуж.
– Глория! – услышала она его рычание и бросилась через холл ко входной двери.
Чейз стоял, нахмурившись, держа открытой дверцу своего черного «Бугатти». На нем были стальные шорты из морской парусины и бледно-голубая рубашка. Средиземноморское солнце перекалило его кожу до состояния полированной бронзы, и он всем своим видом олицетворял преуспевающего бизнесмена, собирающегося прекрасно провести время.
– Наконец изволили, мадам. Кто говорил, что в Помпею надо ехать утром, пока солнце не начало жечь? – поинтересовался он с плутовской ухмылкой.
Она отлично поняла ее смысл.
– А кто держал бедную девушку в постели, пока не прошел с ней весь свой грешный путь? – поддразнила она.
Медленная, сексуальная улыбка осветила его лицо.
– Один ноль в твою пользу. А теперь – в машину!
Это было похоже на волшебство. Чейз полностью расслабился и из холодного, замкнутого человека, которого Глория привыкла видеть в последнее время, превратился в милого спутника. Глория не задавала вопросов. Она была рада отдохнуть от постоянного напряжения, которое осложняло и без того непростые их отношения. Вздохнув, она села в машину, поправив на коленях голубое летнее платье, и решила радоваться жизни.
Поставив «Бугатти» на стоянку, Чейз помог Глории выйти из машины и, к ее удивлению, взял за руку. Посмеиваясь над туристами, навьюченными съемочной аппаратурой, они рука об руку прошли ко входу в античный город. Количество туристов все увеличивалось, ежеминутно подъезжали машины и автобусы, разноязыкий говор растекался в горячем утреннем воздухе.
Маленький, толстенький пожилой человек схватил Чейза за руку.
– Гид, сэр? Я, Луиджи, самый лучший!
Чейз с высоты своего роста взглянул на него.
– Я не…
– Возьми его, – попросила Глория. – Я хоть и бывала здесь раньше, но мало что помню. Не хотелось бы упустить что-то важное.
Это было блестящее решение! Луиджи, ловко маневрируя, моментально протащил их сквозь толпу и вывел к античным воротам, через которые публика входила в древний город.
Чейз сжал Глории руку, и она вопросительно взглянула на него.
– Ты была права. – Он улыбнулся. – Луиджи стоит своих денег уже хотя бы потому, что провел нас без очереди.
– Стоп! – Гид поднял руку и встал прямо перед ними, привлекая к себе их внимание.
За следующие несколько часов этот маленький человечек ухитрился наполнить их головы таким количеством информации об античном городе, какое не уместилось бы ни в одном путеводителе.
– Прежде всего, я напомню вам основные сведения, – авторитетно заявил Луиджи. – Первые упоминания о Помпее относятся к восьмому веку до нашей эры. Построенная у границы древнего лавового потока Везувия, в ста тридцати футах над уровнем моря вблизи устья реки Сарно, она веками служила центром торговли между северными и южными провинциями Италии. Многие пытались ее завоевать, но мало кому это удавалось. Однако в августе семьдесят девятого года нашей эры Везувий внезапно разразился ужасным извержением, затмившим солнце. На несчастных людей обрушились раскаленные докрасна вулканические бомбы, дома рушились, а когда выпал пепел, с жизнью в городе было покончено. Веками это место считалось проклятым, и прошло много лет, пока были начаты раскопки и когда можно было сказать, что город открыт заново.
– Он, конечно, болтун, – прошептал Чейз на ухо Глории, – но свое дело знает.
Следуя за своим гидом, они вступили на крутой мощеный уклон, ведущий к двойной арке ворот: левая ее сторона была предназначена для пешеходов, а правая – для колесниц. Колея в мощеной дороге была глубокой и хорошо различимой, и Луиджи с гордостью сообщил, что на сегодняшних железных дорогах используется та же ширина колеи.
– Это просто невероятно! – воскликнул Чейз, с восторгом глядя на улицы и дома. – Прошло две тысячи лет, а сейчас мы можем видеть, как тогда жили люди!
Идя рядом с ним и слушая его беседу с гидом – Луиджи подробно отвечал на все вопросы Чейза, – Глория с горечью вспоминала, как он когда-то восторгался замком Говард, который они впервые вместе осматривали много лет тому назад.
Они миновали храм Венеры, могучее открытое пространство Форума, благоговейно созерцая останки базилики, датируемой еще доримскими временами. Триумфальная арка храма Юпитера и храм Аполлона не оставили Чейза равнодушным.
– Конечно, они приносили свои обеты в храм, где, по их мнению, жили соответствующие боги, – заметил он.
– И в этом не было ничего хорошего, – откликнулся Луиджи. – Природа едина, она всегда была и всегда будет.
– Кажется, наш гид – доморощенный философ, – тихо констатировал Чейз, повернувшись к Глории, а она взглянула на него и улыбнулась.
– Ты, наверное, прав, – пробормотала она. Луиджи тем временем привел их на Площадь Бань.
– Взгляните: горячие и холодные ванны, центральное отопление, дренаж – все, что мы имеем сегодня в современном городе. Ничего не изменилось, – заявил Луиджи и предложил им подойти к тому месту, где некогда был магазин одежды, а рядом – лавка цирюльника.
– Тогда, как и сейчас, – продолжил рассказ Луиджи, – леди шла в модный магазин, а мужчина посещал цирюльника и ждал, когда выйдет дама, чтобы уплатить по счету. Никаких перемен!
Чейз и Луиджи понимающе переглянулись, а Глория подозрительно поморщилась, задетая мужской солидарностью.
Затем они с восторгом рассматривали фрески на Вилле Тайн, а выйдя наружу, остановились и увидели поверх железных барьеров нечто вроде склада, где было собрано множество бытовых предметов – кувшины, кружки, а также части тела – руки, торсы, – как бы изваянных из бледно-серого камня.
