— Но как она это узнала? — спросил Чарли.
— У нее были друзья в полиции, — осторожно сказала Пеппе.
— Ага. — Он состроил понимающую мину.
— Она рассказала почти все, что мне было нужно. Потом я наняла частного детектива, и он сделал остальное.
Ее ответы были чисто механическими. Ее беспокоило другое. Где Роско?
А потом он вдруг оказался с ней рядом.
— Все получилось гораздо лучше, чем я мог надеяться, — сказал он. — Когда вы даже не взглянули в мою сторону, я решил: вы так сердиты, что не хотите смотреть на меня! Думаю, я это заслужил.
— Нет, что вы… Я рада, что все так удачно сложилось для вас.
— Для меня? — тихо спросил он. — Или для нас?
— Не знаю, — едва слышно проговорила она.
— Значит, нам предстоит это выяснить, верно? — Он взял ее руку в свои ладони.
— Да, — прошептала она. — Это нам предстоит выяснить.
— Так вы придете ко мне сегодня вечером? — тихо спросил он. — Мне не хотелось бы снова столкнуться с Чарли.
— Приду, — так же тихо ответила она.
И никто не заметил Чарли, стоявшего от них всего лишь в нескольких шагах.
В офисе Пеппе ожидал серьезный разговор с боссом. Дэвид сразу же дал ей понять, что ее ценность как работника значительно возросла. Прозвучало даже слово «партнерство».
— Конечно, не прямо сейчас. Это было бы слишком скоро, — сказал он. — Ну а пока придется удовлетвориться прибавкой.
Да, ее карьера успешно продвигалась, но Пеппе думала только о том, когда ей позвонит Роско. И вот телефон наконец зазвонил. Пеппе схватила трубку. Но это оказался Ли Рентон, продюсер, которого она в последний раз видела в «Диамонде».
— Ты была права, — прогудел он в трубку. — Мне действительно скоро понадобится новый брачный контракт.
— Хорошо. Я возьмусь за это… — И тут она вспомнила. — Ли, послушай, ты не мог бы мне сделать одно одолжение? — И Пеппе объяснила, что ей нужно.
— Ну что ж, думаю, это можно устроить, — одобрительно хмыкнул он.
Следующим был звонок, которого она ждала.
— Я еду домой, — позвучал в трубке голос Роско.
— Я выхожу.
Квартира Роско находилась на последнем этаже высотного здания.
Разве могла она подумать, что он будет стоять возле открытой двери? И, втянув внутрь, так крепко сожмет ее в своих объятиях, как если бы он всю жизнь ждал этого? А потом скажет прерывающимся голосом:
— Я боялся, что ты можешь не прийти.
— Почему ты этого боялся? Я всегда приду, если буду нужна тебе.
— Ты всегда будешь нужна мне.
Он даже начал готовить ужин. Конечно, Роско был не так уж силен в кулинарном искусстве, но умел справляться с микроволновкой и в конце концов ухитрился приготовить простой, но вкусный ужин. У них не было ничего запланировано на вечер, и, по молчаливому соглашению, они решили не торопиться.
— Ну и что мы будем делать дальше? — спросил он, снова наполняя ее бокал. — Я оставляю за тобой это решение, ведь ясно, что ты на несколько голов выше меня. Все эти кролики, которых ты доставала из своей шляпы… Нет, я тебе и в подметки не гожусь! Ты — королева, с какой стороны ни посмотри.
— Эй, хватит меня подмазывать!
— Я просто пытаюсь найти выход и… не нахожу. Может, у тебя это получится? Столько всего нужно решить…
— Например?
— Чарли. Его чувства к тебе. Я сам заварил эту кашу и теперь как я могу сказать, чтобы он забыл об этом?
Пеппе подняла руку и медленно провела пальцами по его лицу, чтобы он мог почувствовать все ее тепло и нежность.
— А знаешь что, — сказала она, — ты просто обыкновенная шовинистическая свинья! Любой, кто бы тебя услышал, решил бы, что ты из девятнадцатого века.
— Почему? — спросил он ошеломленно.
— Ты рассуждаешь о том, что ты сделал. А что же я? Раз ты это устроил, значит, Чарли просто обязан был попасть под мое влияние, как если бы я сама для этого ничего не сделала. Тебе не приходило в голову, о всемогущий мой, что, может, это я все устроила?
— Думаю, я это заслужил, — мрачно проговорил Роско.
— Не заставляй меня перечислять все то, что ты заслужил. И есть еще одна вещь, которую ты должен знать. Чарли вовсе не влюблен в меня. Когда мы встретились, он посмотрел на меня и подумал: «Вот это да!» На это мы и рассчитывали. Но речь идет лишь о физиологии. Чарли жаден до всего нового, но чувств у него ко мне не было. Ему куда ближе Джиневра, чем я. Через час после суда она прислала мне сообщение: «Мы сделали это!»
— Откуда она узнала?
— Надо полагать, от Чарли.
— О нет… — выдохнул Роско. — Только не это!
— Не надо вздыхать. Тебя это не касается. Ты должен дать Чарли возможность быть самим собой, а не тем, кого ты сотворил в своем воображении.
— Я только хочу оградить его от опасности. Вот и все.
«Что вряд ли возможно, — подумала Пеппе. — Рисковать для Чарли было так же естественно, как и дышать».
Но сейчас ей не хотелось говорить об этом. У них были другие неотложные дела.
— Так вот, — сказала она, — суть в том, что Чарли не влюблен в меня и его сердце не может быть разбито. А значит, мы свободны.
— Свободны… — как эхо повторил он. — Свободны для…
— Для всего, чего мы хотим.
— Есть какие-нибудь идеи?
— Не заставляй меня перечислять их, а то на это может уйти вся ночь.
— Вся ночь? Так, значит, ты…
— Да, — прошептала она. — Да.
Они занимались любовью медленно и неторопливо, пытаясь лучше почувствовать друг друга. Роско был очень терпеливым любовником. Страстным, но умеющим сдерживать свои порывы. С какой нежностью его пальцы ласкали ее грудь, какой загадочной была его улыбка…
Пеппе тоже улыбалась, чувствуя, как эта магия все больше и больше захватывает ее. Она испытывала такое удовольствие, которого, казалось, никогда знала. Она хотела быть с ним. Она хотела быть им. И она хотела, чтобы так было всегда.
— Неужели ты действительно моя? — прошептал Роско.
— Ты сомневаешься в этом?
— Да. Потому что этого еще никогда не было.
И прежде чем она успела ответить, он снова увлек ее в свои объятия, и она забыла обо всем на свете. А после страсти пришло чувство умиротворения, такое же ценное, как и желание.
— Никто никогда не был твоим? — спросила она удивленно. — Это неправда.
— Трудно поверить, да? Но ведь нельзя говорить людям, что они тебе нужны. Это слишком опасно.
— Я знаю. Они сами должны догадаться.
— Да. Но они не догадываются. Никто. Кроме тебя. Но до тебя… — Он замолчал.
— Твоя невеста? — спросила она. — Ты ведь, наверное, любил ее.
