Он потянулся вперед и поцеловал ее живот – чуть ниже пупка. Она издала звук, который ей самой показался незнакомым.
Амир взглянул на нее и усмехнулся.
– Все хорошо, мой котенок.
О боже. Ее шейх сведет ее с ума. Он мягко поглаживал ее ногу, и пальцы ее вцепились ему в плечо, когда одно ощущение сменялось другим. Он нежно поставил ее ногу на пол, затем снял туфельку с другой ноги.
Она превратилась в трепещущий комок нервов, когда он медленно снял с нее трусики. Когда он поцеловал курчавые шелковистые волосы, покрывавшие ее лобок, Грейс тихо вскрикнула.
Он нагнулся, и в самом ее интимном месте оказался его язык. Он проник между трепещущих лепестков и стал ласкать средоточие ее женственности. Грейс издавала мурлыкающие звуки, нежась в его объятиях.
Он крепко держал ее за бедра, не давая ей пошевелиться, а наслаждение между тем окутывало ее волнами, которые становились все больше и больше, и она почувствовала, что скоро произойдет взрыв.
Наверное, она сказала очень громко:
– Подожди, мой милый. Я готова принять тебя.
Ее тело содрогалось от такого сильного желания, что колени Грейс подкосились. Амир подхватил ее, готовую упасть, и понес в ванную.
Когда они опустились в пузырившуюся теплую воду, она поняла, что это минеральная вода. По ее поверхности плавали лепестки роз, и даже в своем сумасшедшем состоянии она поняла, что Амир сделал это… только для нее.
Такую ванну она раньше не принимала. Впервые кто-то ласково мыл ее тело, впервые она нежилась в ароматной воде с мужчиной.
В ванне, выложенной мозаикой, он снова возбудил ее и дал понять, что тоже возбужден.
– Я хочу назвать тебя своею женщиной.
Эти слова вошли глубоко в ее сердце.
– Да.
– Ты позволишь мне соединить наши тела?
– Да. – Это слово прозвучало словно вскрик.
Независимо от того, какие чувства он испытывал к ней, она готова была отдать ему не только свое тело. Она отдавала ему свое сердце, свою душу. Она бы отдала ему и свою жизнь, если бы он захотел взять ее.
Амир бережно уложил ее на диван. Он снова начал ласкать ее тело, и к тому времени, когда он прикоснулся к низу ее живота, между ног, она жаждала стать его женщиной. Но вместо того, чтобы войти в нее, он начал легонько поглаживать ее пальцем. Это было настолько интимно, но настолько хорошо, что она даже не покраснела.
– Почему? – все-таки спросила Грейс, не понимая цели его действий, но томясь от едва сдерживаемого желания.
– Я готовлю твою плоть принять мою. Я не маленький, а ты вся сжалась.
– Мне кажется, ты еще не занимался любовью с девственницами, – выдохнула она, в то время как его пальцы ласкали ее лоно, и от этого тело ее содрогалось от удовольствия.
– Нет.
– Тогда откуда ты знаешь, что нужно делать?
– Этому учили мужчин в моей семье.
– Благослови бог твоих предков, – сказала она, и через секунду почувствовала, как его напрягшаяся плоть коснулась входа в ее лоно.
Он был такой большой… Но Грейс совершенно не волновалась.
– Сделай это.
Амир целовал ее, ласкал, и когда она была готова взорваться и разлететься на мелкие кусочки, он ринулся вперед. Ей было больно, но это была радость. И невероятное наслаждение.
Их тела слились вместе со страстной силой, и его крик наслаждения последовал сразу же за ее криками. Тело Амира тяжело надавило на нее и укрыло, как тяжелое одеяло.
– Извини, – пробормотал он в ее шею.
– За что? – спросила она, не понимая ничего.
Ведь она испытала такой экстаз.
– Я не мог продержаться подольше.
– Ты думаешь, могло быть лучше? – искренне удивилась она.
– Гарантирую это.
– Тогда я точно не выживу.
Но она выжила. Это повторялось снова и снова в течение трех дней: они занимались любовью перед камином, в ванной, в кровати, а однажды прямо в пустыне, на куче шелковых простыней и подушек.
Они никогда не говорили о будущем, но, занимаясь любовью, болтали и смеялись…
И теперь, когда их трехдневная идиллия закончилась, и они возвращались на машине во дворец, он ничего не говорил о своих планах на будущее.
Грейс почувствовала, что в глубине души ее беспокоит эта проблема, в то время как он всю дорогу рассказывал об истории своей семьи. И, несмотря на свои опасения, она наслаждалась каждой минутой его рассказа.
Пока он не дошел до дней своей юности.
– Я познакомился с Жасмин, когда мы были маленькими детьми. Она была дочерью ближайшего друга и советника моего отца.
– И когда ты понял, что любишь ее?
– Я всегда это знал. И решил, что не смогу жениться на ком-либо, кроме Жасмин. Мы официально объявили о нашей помолвке, когда нам исполнилось восемнадцать лет. И никто из наших семей не удивился.
– А потом она умерла.
Лицо Амира исказила боль.
– Да. Потом она умерла.
– Извини. Ты бы был уже отцом, если бы она жила. Однажды ты станешь отцом, и очень хорошим.
– Я всегда верил в это.
Последние несколько минут они ехали в молчании, каждый был погружен в свои мысли.
– Мы завтра возвращаемся в Нью-Йорк, – сказал он, паркуя автомобиль возле того же здания, где они поменяли машину три дня назад.
– Тогда я не буду распаковывать сумку, когда мы вернемся во дворец.
– Ты, как всегда, рационально мыслишь, моя Грейс.
– Это составляющая моего шарма, – поддразнила его она.
– Без сомнения. Ты мое сокровище.
– Разве?
– Да.
Но что конкретно он имел в виду? Амир подъехал ко дворцу, вышел из машины и открыл для нее пассажирскую дверь.
Он взял ее за руку и помог выйти из машины.
– Нам надо еще обсудить список кандидаток в мои жены.
Ее пошатнуло от этого заявления, но в этот миг на улицу вышел сам король.
– Амир, зайди ко мне сейчас же.
– Через минуту, мне надо поговорить с Грейс.
– Это подождет.
– Нет…
– Я прошу тебя не только как отец, – произнес король тоном, не терпящим возражений.
Амир, казалось, готовился к отпору.
– Иди с ним, – сказала Грейс.
В последнюю очередь она хотела обсуждать дурацкий список. Как он мог предложить ей сделать это прямо сейчас, после трех дней, которые они провели вдвоем?
Амир взглянул на нее.
– Нам надо поговорить, моя Грейс.
– Позже. Иди к своему отцу.
Амир кивнул.
– Хорошо.
Распрямив плечи, он направился к отцу. Они исчезли во дворце, но Грейс не последовала за ними. Она была парализована тем, что произошло за последние тридцать секунд.
Впервые она солгала Амиру.
И это лживое слово навсегда разрушило их отношения. Потому что она не только не хочет обсуждать с ним свой последний проект, но также не планирует оставаться здесь для какого-либо обсуждения.
Она поняла, что эти три дня ничего для него не значат. Ей следовало догадаться. Он ведь ей ничего не обещал, но она надеялась.
