Сэди рассердилась на себя за этот взгляд. Ничего, подумала она, даже сидящая на диете страдалица имеет право полюбоваться на эклер.
Кевин еще о чем-то спросил ее, и Сэди попыталась ответить ему самым что ни на есть ледяным тоном:
— Считай, что я не слышала, как ты поинтересовался, спали ли мы с ним, — произнесла она так холодно, что голос ее мог заморозить все вокруг.
Почему-то жест Майкла, поднявшего вверх оба больших пальца, оказался в поле зрения Сэди. Мои глаза сами по себе смотрят на этого типа!
— Ах, ты просто пошутил! — сказала она в трубку.
— Вполне английский юмор, — пробормотал Майкл, удивительно точно копируя принца Чарльза.
К сожалению, здоровая рука Сэди была занята телефонной трубкой. Девушка крепко сжала ее, чтобы не ударить Майкла.
— Я сломала руку. На нее наступил пони… Пони! Ты что, плохо меня слышишь? Помехи на линии?.. Да, рука болит… Да. Я вышла из строя… Да, теперь я вряд ли смогу заняться работой, не говоря уж об уходе за детьми… Ты что?.. Нет!
Кевин заявил, что возьмет отпуск на несколько дней и приедет помогать ей. Сэди была категорически против.
И несмотря на свою клятву больше не глядеть на Майкла до окончания разговора, Сэди все же покосилась на него. Почему я возражаю? Из-за него? Значит, Кевину тем более надо приехать. И как можно быстрее.
Но что, если Кевин захочет познакомиться с моими родителями? Или спросит про кольцо? Вдруг Кевину не понравятся дети? Или он не понравится им? А что, если Эмбер в лицо назовет его Напыщенной Задницей или Ослом-Помпончиком? Или Майкл? Пожалуй, Эмбер можно доверять больше…
Тут, протирая глаза, вошла полусонная Эмбер. Но, увидев парочку на кровати, малышка моментально проснулась.
— Я тебе перезвоню, — произнесла Сэди и поспешно повесила трубку, не дав Кевину попрощаться.
Потому что Эмбер громко спросила:
— Майкл, а что вы делаете в кровати тети Энджел?
— Ночью ей снились страшные сны, — гладко, как по маслу — фирменному арахисовому маслу, которое обожала Эмбер, — ответил Майкл. — Я не хотел оставлять ее одну.
— Это хорошо, — одобрительно кивнула маленькая предательница.
Майкл послал Сэди ангельскую улыбку.
— У тебя болит рука, тетя Энджел?
— Немного.
— Она обманывает? — осведомилась Эмбер, поворачиваясь к Майклу.
— Она пытается быть храброй, — ответил он.
— Моя мамочка говорит, что храбриться не надо, — сообщила им Эмбер. — Лучше поплакать, если тебе этого хочется.
О, как же я люблю Саманту, подумала Сэди. Хотела бы я иметь возможность поплакать, когда хочется. Вот как сейчас.
— Твоя мамочка — мудрая женщина, — заметил Майкл.
— Я знаю, — ответила Эмбер. — Если хотите, я приготовлю вам завтрак. Иногда я готовлю его для мамы и папы, и они едят в постели.
— Нет, — слишком поспешно отказалась Сэди, заметив при этом тень обиды, мелькнувшую в глазах у Эмбер. Но я слишком хорошо помню, как в прошлый раз малышка пыталась приготовить завтрак. Правда, пожарный теперь у меня под боком… Нужно, чтобы Майкл убрался из моей кровати, а не устраивался здесь завтракать, посетила Сэди следующая мысль.
Теперь, когда Сэди могла наконец посмотреть на этого нахала, она просто испепелила его взглядом. Чтобы он не забывал, как к нему тут относятся. Впрочем, Майкл проигнорировал ее взгляд.
— А что ты готовишь маме и папе на завтрак? — обратился молодой человек к Эмбер.
— Вафли в тостере. С настоящим кленовым сиропом, который хранится только для особых случаев.
— Что ж, сегодня, по-моему, как раз особый случай! По крайней мере для меня! — воскликнул Майкл. — А у тебя нет такого чувства, Сэди?
Ох, до чего же он хитер! Если я скажу, что ничего такого не испытываю, то смертельно обижу Эмбер.
— Да, сегодня удивительный день, — сказала девушка. — Вафли — это прекрасно, Эмбер!
Малышка радостно выбежала из комнаты.
— Ты забыл попросить ее принести нам газету, — съязвила Сэди.
— Эмбер! — позвал Майкл. — Не можешь ли ты посмотреть…
— Перестань! Что ты делаешь?
— Я хотел попросить Эмбер принести нам газету.
Нам. Словно мы собираемся сидеть в кровати, как супружеская пара с многолетним стажем, и просматривать газету. Спорт для него. Интерьер для меня.
— Я совсем не то имела в виду, и ты это понимаешь. Что ты вообще здесь делаешь?
— Может быть, мечтаю о вафлях…
Не позволяй ему рассмешить тебя, приказала себе Сэди.
— Что ж, давай уточним. Что ты делаешь в этой постели? Почему, проснувшись, я увидела тебя рядом с собой?
— Просто я здесь заснул. Вообще-то я не хотел, но потом подумал, что не могу оставить тебя одну. Ты скулила, как заблудившийся щенок, поэтому я и забрался к тебе. Из чистого альтруизма.
— Но я не скулила, как заблудившийся щенок!
— Откуда ты знаешь?
И правда. Откуда я знаю?
— Даже если я стонала, то тебе совершенно неприлично…
— Совершенно неприлично? Сэди, ты говоришь, как старая классная дама. Я помню тебя другой, ты ведь ходила по краешку…
— Не испытывай моего терпения и не финти. Потому что…
— Потому что ты собираешься устроить мне разнос, не важно из-за чего. — Майкл скрестил руки на своей широкой груди. В глазах у него запрыгали озорные чертики, такие невероятно соблазнительные, такие опасно привлекательные. — Ну ладно. Я готов. Бедный парень пришел сюда, смотрит за ребятишками, меняет пеленки, отскребает хот-доги со стен, исследует задницу пони, — и что за это получает? Тумаки. Ну ладно, давай. Я готов.
Он смешит меня.
— Дело в том, что ты не должен находиться в моей постели. — Голос Сэди звучал жестко, лицо ее посуровело. Но ей до боли хотелось расхохотаться.
— Да, ты права. Мне неприлично здесь находиться. Мне следовало быть сдержанным и не обращать внимания на плач и стоны человеческого существа, страдающего от боли.
— Но нельзя же спать в одной постели с человеком, которого ты почти не знаешь! — Вот оно. Наконец-то я нашла верный тон — праведный гнев.
— А я-то думал, что мы уже неплохо знаем друг друга. Я собрал приличную коллекцию плебейских шуточек. И еще я умею печь хлеб. — Майкл придвинулся к Сэди поближе. И сама того не желая, она подхватила его непринужденно-шутливый тон:
— Мне не до шуток, и ты не умеешь печь хлеб. У тебя на лбу написано.
— Ну хорошо, хорошо. Пока не умею. Но иногда я вполне сознательно учусь.
— И когда же с тобой бывает такое? — подозрительно спросила Сэди.
— Не могу точно сказать. Но, помню, как-то недавно я сказал себе: «Майкл, ты должен научиться печь хлеб!»
— Наверное, совсем недавно? Ну например, прошлой ночью? — Да он же просто смеется надо мной! И болтает всякую чушь. Неужели я поверю, будто он и впрямь научится печь хлеб только потому, что это мой самый любимый запах? Ну или почти самый любимый запах.
