Пока не отличавшийся особым умом Корелли созванивался с боссом, чтобы рассказать о том, что произошло, и получить соответствующие инструкции, Роберту удалось незаметно спрятать изумруд в ботинок.
Узнав о случившемся, Чарли Родс приказал Корелли и Грэйди вытрясти из Роберта, куда же он спрятал изумруд. Громилы отвезли его на заброшенный склад и попытались выбить из Роберта правду. Они наскоро обыскали его, но не догадались снять с него ботинки, так как были уверены, что Роберт не станет держать столь ценную вещь при себе.
Было очень опасно брать изумруд из сейфа, но еще опаснее было бы, если бы Чарли и его подручные узнали об истинной цели Роберта. Пусть лучше они считают его вором, укравшим у своих, они не должны догадаться, что Роберт внедренный в их шайку полицейский, собирающий на них компромат.
Роберт понимал, что носить изумруд при себе опасно. Сначала он хотел спрятать его в квартире Мелани, но быстро отказался от этой мысли — не хватало еще подвергать Мелани дополнительной опасности. Грэйди и Корелли могли снова вернуться к этому дому.
Теперь он, похоже, нашел идеальное место, чтобы спрятать изумруд. Никто не догадается искать его в магазине!
Мелани тревожно следила за задумчивым выражением лица Роберта.
— В чем дело, Роберт? — спросила она наконец.
Роберт очнулся от своих мыслей и постарался напустить на себя беспечный вид.
— Покажешь мне свой кабинет? — как ни в чем не бывало предложил он.
— Конечно. Идем.
Они прошли через торговый зал к офису Мелани. Она распахнула дверь и жестом пригласила Роберта войти.
Кабинет был выдержан в строгом стиле — светлые деревянные шкафы и стол, кожаные кресла — словом, ничего похожего на многоцветное варварское великолепие торгового зала.
— Да-а, — протянул Роберт. — Отличный офис, Мелани.
— Надеюсь, ты не ожидал, что здесь такой же веселый хаос, как в магазине? Я бы с ума сошла в таком кабинете. А здесь у меня просто, но функционально. Все, что нужно для работы.
— Мне нравится, — искренне сказал Роберт. — У меня никогда не было собственного кабинета и, наверное, уже не будет.
— А ты пытался?
— Никогда, — признался Роберт, пожав плечами.
После окончания школы он пробовал себя на разных работах, неизменно с легким привкусом криминала. Но потом он встретил старого полицейского Стива Брука, сумевшего вправить ему мозги. После этого Роберт прервал связи со старыми дружками сомнительной репутации. Он устроился сразу на две низкооплачиваемые работы — жарил гамбургеры в одной забегаловке и мыл посуду в другой — и вечерами готовился к поступлению в полицейскую академию. После окончания академии он сразу же стал работать под прикрытием. Роберт легко вжился в образ темной личности, связанной с криминалом. У него даже появилось прозвище, как это принято в преступной среде, — Негодяй Грин. Никто из его новых «друзей» уже и не помнил, а может, и не знал никогда его настоящего имени. Легенда была настолько безупречной, что никто из прежней жизни Роберта уже не сомневались, что тот катится по наклонной и совершает преступления одно страшнее другого. Апогеем стал якобы проведенный им в тюрьме год.
Конечно, родители Роберта знали правду, но с них было взято обещание держать истинную профессию сына в секрете. Это было для них вовсе не так трудно, как могло показаться. Мать, замыкавшаяся в себе во время депрессивных периодов, во время активных периодов ремиссии заводила, как правило, пафосные речи о героическом сыне-полицейском, но ей конечно же никто не верил — считали ее сумасшедшей. Что касается отца, то он никогда особенно не интересовался делами сына. Он успокоился, узнав, что Роберт не стал вором или мошенником, и снова забыл о нем.
На лице Мелани появилось просительное и в то же время упрямое выражение.
— Ты должен найти настоящую работу, Роберт.
— Да, мэ-э-эм, — насмешливо протянул он.
— Как насчет звонка в полицию? — не сдавалась Мелани.
— Насчет работы? — удивился Роберт.
— Не паясничай! Тебе нужно позвонить им и рассказать, что с тобой случилось.
— В этом нет необходимости. Я сам справлюсь со своими проблемами.
— Ну ладно, — сдалась Мелани. — А как твои ребра, болят?
— Почти нет. Все в порядке. — Роберт постучал костяшками пальцев по груди, чтобы убедить Мелани, что ему совсем не больно.
Мелани робко взглянула на него и осторожно спросила:
— А что, если я сама позвоню в полицию?
— Зачем? — насторожился Роберт.
В его планы это вовсе не входило.
— Не зачем, а почему! — воскликнула Мелани. — Потому что я беспокоюсь за тебя. Мне кажется, что тебе нужна зашита, хоть ты и бравируешь своей независимостью. Ты же не можешь прятаться у меня вечно.
— Я понимаю. Не волнуйся, я сам о себе позабочусь.
— Ну вот, ты как всегда — «я сам о себе позабочусь»… А обо мне ты подумал? Между прочим, сегодня ты пришел в два часа ночи, а мне надо рано вставать. Чуть на работу не опоздала…
— Так я все же разбудил тебя, — расстроился Роберт. — Прости, мне очень жаль.
На самом деле он гораздо больше сожалел о том, что Мелани не позвала его в свою постель, раз уж проснулась. После попытки заняться любовью, столь неудачно закончившейся, Роберт дал себе слово не повторить ошибки. Он и сам толком не понимал, что имеет в виду — то ли не позволить вновь желаниям и чувствам взять верх над разумом, то ли в следующий раз, когда они вновь займутся любовью, постараться отвлечь Мелани от ненужных мыслей и заставить ее прислушиваться лишь к своему телу. Я подумаю об этом потом, говорил себе Роберт. С недавних пор, когда дело касалось Мелани, решимость и твердость в принятии правильных с точки зрения рациональности решений изменили ему.
— Роберт, не извиняйся, — сказала Мелани. — Не так уж важно, что твой поздний приход разбудил меня. Пойми, я беспокоюсь за тебя.
— Со мной ничего не случится. И я обещаю исчезнуть из твоей жизни как можно скорее. Вместе со своими проблемами.
Мелани резко вскинула на Роберта огромные глаза. Ее ноздри раздувались, а глаза потемнели и казались теперь почти черными. Роберт помнил, что, когда им было по шестнадцать, он несколько раз видел Мелани такой. Точно такое же упрямое выражение появлялось на лице Мелани в те редкие случаи, когда терпение было исчерпано, и она собиралась проявить несвойственную ей твердость и настоять на своем. Обычно это происходило во время разговора либо с ее старшей сестрой, либо с ним, Робертом. В таких случаях спорить с ней было бесполезно. Роберт вспомнил, как однажды он по пожарной лестнице попытался влезть в окно ее спальни в полночь, чтобы попросить ее решить за него его вариант завтрашней контрольной. Тогда Мелани посмотрела на него точно так же прежде, чем захлопнуть окно спальни, едва не прищемив Роберту пальцы.
