— Бой! — завопила Джейн во весь голос. — Эй, Бой!..
Из сарая вылетел знакомый черно-белый клубок шерсти и бросился к Джейн. Одним прыжком щенок влетел на веранду и чуть не сбил ее с ног.
— Конечно, я тоже рада тебя видеть, — невольно засмеялась женщина, но тревога в сердце так и не исчезла. — Куда ты подевал своего хозяина?
Бой подпрыгнул, бешено завилял хвостом и посмотрел в сторону сарая, словно говоря: «Пойдем со мной, он там».
Одолженные Дэвидом в первый день ее появления на ферме башмаки стояли у задней двери. Они были все облеплены грязью, но Джейн, не обращая на это внимания, надела их на босу ногу и устремилась вслед за собакой в темноту.
Сарай был большим и разделялся высокой перегородкой на две части: в одной хранились сельскохозяйственные машины, а другая, устланная свежей соломой, предназначалась для содержания больных животных. Небольшая переносная лампа скудно освещала помещение.
Но Джейн не обратила внимания ни на машины, ни на животных, она видела только торчащие из-за перегородки ноги Дэвида. Ноги были совершенно неподвижны, как будто их хозяин был без сознания. Или мертв!
Джейн охватил такой ужас, что она чуть не упала. Слегка повизгивая, Бой потянул ее за подол, затем подбежал к лежащему Дэвиду и обернулся, словно приглашая ее подойти.
Чтобы сделать эти несколько шагов, Джейн понадобилась вся ее смелость. Хромая и спотыкаясь в огромных ботинках, она приблизилась к перегородке…
Ничком на охапке сена лежал Дэвид. Он спал сном праведника. А в двух шагах от него в стойле рядом с большой бурой коровой лежал новорожденный теленок…
До этого момента Джейн не осознавала, как часто за последние часы представляла себе Дэвида утонувшим в реке. Или убитым электрическим током. Или затоптанным быком и истекающим кровью в каком-нибудь загоне. Или даже, не дай бог… Словом она не осознавала, до какой степени волновалась за него.
Но теперь напряжение, томительная неизвестность, страх — все разом схлынуло. Будто прорвало плотину… И Джейн разразилась рыданиями. Слезы ручьями текли по щекам — она никак не могла их унять.
Ее безудержные всхлипы разбудили Дэвида. Он в недоумении открыл глаза… снова закрыл их… И вдруг вскочил.
— Джейн!.. Что случилось?.. Уилли?!
Не переставая плакать, она покачала головой.
— Но в чем дело? Что за всемирный потоп? — Он схватил ее за руки.
— Вы… Ты… жив?.. — едва пролепетала она.
— Ну конечно, черт побери! — Внезапно осознав причину ее слез, он потрясенно смотрел в ее мокрое лицо, веря и не веря своей догадке. — Джейн! Дорогая!.. — Он заключил ее в объятия и стал осыпать поцелуями щеки, лоб, волосы, руки. — Ну что со мной могло случиться? Успокойся, моя милая. Все хорошо…
Джейн не противилась его ласкам — у нее не было сил. Она все еще всхлипывала.
— Но тебя не было так долго…
— Какой же я болван! — Глаза Дэвида просияли таким лучезарным светом, что Джейн зажмурилась. Он взял в ладони ее лицо и повернул в сторону коровы с теленком: — Вот они — виновники твоего горя. Взгляни на счастливое семейство! Теленок очень крупный, и роды были тяжелыми. Мамаша изрядно помучилась, и я должен был им помочь. Но теперь все хорошо, моя девочка. — Он вытирал ее слезы, поражаясь бескрайнему, необъятному потоку нежности, которая изливалась из его сердца. Казалось, оно не выдержит и разорвется. Он и не подозревал, что способен на подобные чувства.
И тут, каким-то непостижимым образом, Джейн оказалась лежащей на соломе, а Дэвид уже заключил ее в объятия так бережно, как будто она была самой большой драгоценностью на свете. Умелые пальцы начали медленно расстегивать ее рубашку. И Джейн оказалась не способна противиться этому. Она вся была в его власти.
Ближе… Ей хотелось быть как можно ближе к нему. Обхватив руками за шею, она притянула его к себе, затем распахнула рубашку Дэвида и с наслаждением почувствовала под руками мускулистое грудь. Ее тело словно сжигал всепоглощающий огонь. Сейчас здесь, в застеленном соломой сарае, их тела сольются воедино. Боже мой, как она хотела его!..
Джейн даже не заметила, как ее рубашка оказалась под ней вместо простыни. Губы Дэвида бережно подразнили, приласкали ее прелестные груди, и в крови у нее забушевало невыносимое пламя. С опаленных уст сорвался тихий стон… А Дэвид продолжал покрывать ее поцелуями.
Пути назад уже не было. Разум отступил под натиском чувств. Дэвид знал, что в эту ночь она принадлежит ему. А он ей.
Последние остатки одежды исчезли, и она прижалась к нему еще крепче. Дэвид уже был над ней, полный желания. И вдруг в его глазах появилось вопросительное выражение. Он остановился, давая ей возможность для отступления.
Но ни о каком отступлении не могло быть и речи Джейн обняла великолепное нагое тело, притянула к себе и прогнулась, встречая его…
Наконец он с ней — часть ее, одно целое… Счастье было таким полным, что Джейн зарыдала от восторга и любви.
Когда они очнулись, их тела жгло как огнем. Любовь на соломе имеет свои отрицательные стороны. Дэвид все еще держал обессиленную женщину в объятиях.
— Послушай, Джейн…
— Да?
— Ты в силах двигаться?
— Нет.
— А если я тебя понесу?
Джейн задумалась над этим предложением. Ей было хорошо… Но все-таки солома кололась.
— Ладно… Ты собираешься отнести меня в мою постель? — спросила она срывающимся от возбуждения голосом.
— Ни в коем случае, — нежно сказал он. — Сначала я отнесу тебя в горячую ванну, а потом в свою постель. Есть какие-нибудь возражения?
— По-моему, звучит заманчиво. — Она улыбнулась и запустила пальцы в густые завитки волос на его груди. — Если уж больше ты ничего не можешь придумать…
Ее пальцы двинулись вниз…
— Джейн, — простонал Дэвид, и она тихо рассмеялась.
— Хорошо, любовь моя. Неси меня. Выкупай меня. А потом…
— Что потом?
— А потом люби меня, Дэвид.
— Еще как, — прошептал он, поднимая ее податливое тело на руки. — Еще как.
Разумеется, их разбудил Уилли. Младенцы не понимают, что взрослым иногда тоже нужно поспать.
Его плач раздавался по всему дому, и Джейн, уснувшая в объятиях Дэвида, зашевелилась. Зашевелилась и счастливо вздохнула. Взглянув на лежащего рядом мужчину, уже такого любимого, Джейн поняла, что, несмотря на закрытые глаза, он вовсе не спит. В уголках его рта затаилась улыбка.
Она легонько ткнула его под ребро и приподнялась, чтобы поцеловать.
— Ей, твой сын зовет тебя, — сказала она.
— Мой сын? — Он даже не открыл глаз. — Я только что выбрал тебя в ему в матери.
