— И… Приз за самую смелую выходку присуждается Серафиме Баженовой, — шутит. — Улыбнись. Ничего страшного не произошло. Правда?
— Да, правда.
— И тебе пора переодеться. Если только не хочешь остаться голодной.
— Хорошо. Только я не буду надевать мини! — предупреждаю.
— Можешь и мини надеть, — разрешает, добавляя веское уточнение. — Если хочешь, чтобы я половину туристов на материке голыми руками придушил за то, что будут на твои длинные ножки пялиться.
— Нет. Я нормальное платье надену. Кажется, вы говорили, что у меня есть нормальные… То есть купили.
— Да. Иди уже, Серафима.
— Хорошо. Только…
— Что еще?
— Руку отдайте. Вы меня за руку держите.
Возникает небольшая неловкая пауза. Мне приятно держать ладонь на его груди, чувствуя, как он дышит. Багратов же просто мог не заметить, что до сих пор моя рука лежит там.
— Иди, — отпускает и в последний миг удерживает за кончики пальцев. — Серафима…
Голос Багратова слышится другим. Иным. С непонятным выражением. Я поднимаю на него взгляд. Он смотрит мне прямо в лицо, очерчивая его неспешно, будто трогает.
Трогает меня взглядом.
— Что?
— Скажи… — притягивает к себе за кончики пальцев плавным жестом.
Не сводит взгляда с моих губ, прикипев к ним. Я словно в трансе тоже перевожу взгляд на его губы. Кажется, он собирается что-то сделать.
Сердце замирает. Он приближается еще немного.
Еще немного, и… Мои рецепторы вопят об опасности и необходимости поддаться этой опасности, прыгнуть с разбега в кипящий котел эмоций, пусть даже я сварюсь в нем живьем.
Губы Багратова приоткрываются, наплывая на мое лицо.
В последний миг меняют направление, скользнув к уху.
Мужское дыхание обжигает.
— О каком галстуке ты подумала, что краснела как рак? — спрашивает Багратов, едва сдерживая смех.
— Ах вы, шутник! — краснею. — Вам бы только надо мной поиздеваться!
С досадой выдергиваю руку из захвата Багратова и приказываю себе не думать о дурном. Сама нафантазировала, будто он хочет меня поцеловать. Ясно же, что я его, как женщина, совсем не привлекаю. Просто стебется.
***
Вещей мне привезли немало.
Выбираю светлое легкое платье, длиной чуть ниже колена. Рукава “фонарики”, песочно-бежевый оттенок. Легко и красиво, ткань просто летящая. Останавливаю выбор на легких сандалиях с ремешком. Кажется, готова. В последний миг бросаю взгляд на кровать. Вот уж нет, Багратов, спать со мной на кровати вы не будете…
***
Для того, чтобы поужинать в ресторане, приходится отправиться обратно на материк. Багратов был прав, времени это отнимает немало.
В живописный ресторанчик на верху утеса мы попадаем в точности прямо к закату. Думаю, восторженные чувства испытываю не только я, но и все другие посетители, но все отходит на второй план.
Вода из бирюзовой становится как жидкое золото. Красиво так, что хочется умереть… Я ахаю, даже пускаю несколько слезинок.
Не могу оторвать взгляда от открывающегося вида и, что самое главное, Багратов в этот момент ничего не говорит, не отпускает свои пошлые шуточки. Просто находится рядом и наблюдает за мной, подсказывая иногда:
— Кушать тоже надо, Сима. Одними красивыми видами сыт не будешь.
— Спасибо. За ужин и за все остальное.
— Приятного аппетита.
Мы мало разговариваем. Иногда Багратов рассказывает что-то, но чаще всего он отвлекается на телефон, потом переводит его с бранью на режим беззвучной вибрации.
Ужин пролетает незаметно. Солнце скатывается за горизонт, в воздухе разливаются сумерки, волнующие кровь. Багратов поглядывает на часы.
— Скоро паром на остров.
Украдкой вздыхаю. Думаю, не заметит.
— Что такое? — мгновенно перехватывает мой вздох Багратов.
— Погулять немного хочется.
— Значит, погуляем. Только последний паром пропустим. Придется снять номер в отеле,
— Хорошо. Спасибо.
— Сейчас не благодари… Скоро успеешь, — говорит с ухмылкой, смысл которой понятен только ему самому.
Глава 19
Серафима
Прогулка по городу, сплошь усеянному туристами, наполняет небывалыми ощущениями. Возможно, Багратову хотелось уединения, а мне, напротив, становится проще находиться рядом, когда вокруг есть посторонние люди. Тогда пропадает ощущение, что я рядом с ним — как будто в клетке, и она полностью контролируется им.
Если бы он немного сбавил командный тон… Было бы проще. Но, кажется, он вообще не знает, что такое просить и оказывать услуги. Только приказы раздает…
Может быть, он вообще не представляет, что это такое, просто общаться с противоположным полом. Привык, что девушки на него вешаются и обходятся без лишних церемоний! У меня самой тоже опыта как такового нет. Не считать же те слюнявые поцелуи с помощником повара за опыт в отношениях…
Отношения. Черт. По шее заструилась капелька пота и скользнула вниз.
Какие к черту отношения? У нас будет договор о фиктивном браке! Никаких отношений.
А то, что есть сейчас? Как это назвать, подсказывает глупое сердце. Не похоже, что Багратов от нечего делать со мной возится.
У него подключен роуминг и телефон редко когда лежит спокойно. Виброрежим избавил нас от настойчивых звонков, но все равно ясно, что Багратов — на разрыв. Этот вынужденный небольшой отпуск стоит ему немало.
Просто так? Не похоже. Он тот еще грубиян, но иногда пытается деликатничать и пройтись по самому краю, не свалившись за грань скабрезности.
Ради меня, что ли? Ради моей чувствительности? Он от нее и следа не оставил и жесткой правдой, и хлестким сарказмом.
Но все же иногда… Иногда мне кажется, что он умеет быть тонким и чувствующим. Иначе бы не было этой сумасшедшей, спонтанной поездки и прогулки по ночному городу, полному пьяных туристов, огней дискотек и фейерверков…
Для него ничего необычного, а для меня — в новинку.
***
Через час бесцельных брожений я признаю, что устала. Более того, стерла ремешком сандалий щиколотку до крови. Багратов замечает это только в такси, когда я, не выдержав, со стоном боли и облегчения расстегиваю сандалии, спустив ремешок с щиколотки.
— Дурочка. Почему не сказала? — задирает мою ногу себе на колено.
— Не хотела портить прогулку.
— Вот теперь ты точно себе кое-что испортишь! Задницу!
— То есть?!
— Выпороть тебя мало. Ты до крови мозоль натерла. Так трудно было сказать? — злится. — Не корчи из себя великомученицу. Я тебя к прогулке не принуждал. Сказала бы о мозоли, все свернул бы.
Багратов рассерженно отворачивается к окну, увеличив между нами расстояние.
Молчит так, что у меня язык не поворачивается сказать ему хоть что-то.
— Приехали.
Он выбирается первым и не говоря ни слова, поднимает меня на руки, словно привык носить глупышек, стирающих ноги в кровь. Номер удается снять только с одной кроватью. Молчание Багратова с каждой секундой становится еще более невыносимым и тяжелым.
Я едва замечаю обстановку номера. Когда он опускает меня на кровать, хорошо ощущаю миг, в который мужские ладони покинут мое тело и задерживаю его запястья пальцами.
— Мне очень понравилось, — говорю торопливо. — Я просто не хотела портить прогулку. Вы тут ни при чем. Это в новинку…
— В новинку ноги в кровь стереть?
— Да. Это тоже часть прогулки.
— Забавно. Но могла бы сказать…
— Да, — обрываю. — Не стала. Мне все понравилось. Очень. Понравилось с вами гулять, не хотела лишать себя удовольствия.
— Я — часть удовольствия?
— Нет. Больше, чем…
Багратов часто дышит, становится совсем близко от моего лица, наклонившись.
Захват ладоней на талии крепчает и внезапно сползает вниз, на бедра, потом крамольно ныряет под просторное платье. Его пальцы ползут вверх, рисуют жаркие полосы. Я едва дышу, не зная, что за этим последует.Вернее, догадываюсь, но в последний миг приказываю себе не думать.
