— У меня было несколько трудных лет! — поправила Ева и, поколебавшись, добавила: — А день был просто ужасный.
— Зря ты не послушалась моего совета…
— Пожалуйста, не надо меня снова поучать, — умоляюще прошептала она.
— Все, все… Больше не буду. — Феликс провел пальцем по ее щеке. — Ты такая… — он замолчал, подыскивая нужное слово, — такая маленькая, славная девочка…
— Я не девочка, — возразила Ева. — Я взрослая женщина.
— Думаешь, я не знаю? — Феликс улыбнулся. — Просто Джеймс поручил тебя мне, и я все это время старался…
— Совершенно напрасно, — мягко перебила Ева. — У меня есть свои голова на плечах.
— И что же говорит тебе сейчас твоя голова? — Пальцы Феликса скользнули по телу Евы, наслаждаясь его женственными изгибами. — Что ты чувствуешь?
Губы Феликса прильнули к ее шее, рука коснулась груди… Ева отбросила прочь страхи и сомнения. Все потеряло смысл, все забылось — и этот ужасный день, и постоянная борьба с Феликсом, и их ссоры…
Феликс чуть прикусил мочку маленького уха Евы, и она закрыла глаза, дрожа от властно заполнивших ее ощущений. Горло сдавило, в груди с каждой минутой все сильнее разгоралось пламя. Когда его язык пробрался в раковину уха, Ева издала непонятный звук и ухватилась за плечи Феликса, пытаясь сохранить равновесие в бешено завращавшемся вокруг нее мире. Она ощутила дрожь, пронзавшую Феликса, жар и напряженность тела, прижимавшегося к ней.
Внезапно Еве показалось, что она куда-то летит: Феликс легко подхватил ее на руки, и вскоре она уже лежала на удивительно прохладных простынях.
— Если мы сделаем это… — словно сквозь пелену, услышала Ева голос Феликса. — Я не хочу, чтобы ты потом жалела…
— Я не буду жалеть!
Ева с трудом узнала свой собственный голос. Она прильнула к Феликсу, без слов давая понять, как он нужен ей, как она хочет его…
Окружающие звуки казались совершенно неважными. Ни Феликс, ни Ева не обратили никакого внимания на шум гравия, шаги, и даже на звонок велосипеда, раздавшийся снаружи.
Феликс приник к губам Евы, и она почувствовала, что огонь, горящий в груди, разливается по всему ее телу. Он начал целовать ее медленно, наслаждаясь каждым оттенком ласки, каждым мгновением растущей близости. Ева страстно отвечала ему, и вскоре поцелуев стало недостаточно. Она нащупала пуговицы его рубашки — ей хотелось почувствовать тепло его обнаженного тела!
Феликс приподнялся и мягко отстранил ее руки. Без малейшего колебания он рванул рубашку; затрещала рвущаяся ткань, несколько пуговиц отлетело. Одним движением он отбросил в сторону полотенце, которое и так уже почти ничего не прикрывало, и, пожирая глазами обнаженное тело Евы, восхищенно произнес:
— Как ты красива!..
Губы Феликса осторожно коснулись ее груди, и Еву охватили какие-то совершенно незнакомые, непередаваемые ощущения. Она почувствовала, как он осторожно обводит сосок языком, и, застонав, вцепилась в его густые черные волосы.
…Все вокруг исчезло, растворилось. Осталась лишь его близость, жар губ, прильнувших к ее груди. Феликс нежно покусывал сосок, заставляя Еву испытывать восхитительные муки. Его рука отыскала вторую грудь и начала ласкать, медленно, скользя по соску, пока тот не затвердел. И только потом Феликс начал перекатывать розовый шарик между пальцами, наслаждаясь судорогами, пробегавшими по телу Евы.
— Я так хочу тебя!.. — выдохнул он.
— И я хочу тебя, — словно эхо, отозвалась Ева.
Внезапно лицо Феликса исказилось страданием.
— Что случилось? — встревоженно прошептала Ева. — Феликс, если ты думаешь, что я сомневаюсь…
— Нет, дело не в этом.
Он замолчал, и до слуха Евы наконец донеслись стук в дверь и женский голос, зовущий Феликса.
Пробормотав сдавленное ругательство, Феликс поднялся.
— Наверное, Анна пришла. Ничего страшного. Укройся пока чем-нибудь, через минуту я вернусь, — успокоил он Еву.
Он уже хотел уйти, как вдруг Ева, протянув руку, ухватилась за него, как утопающий — за соломинку.
— Феликс… — В ее глазах была мольба.
Он остановился и посмотрел на нее долгим взглядом, в котором, как разочарованно отметила про себя Ева, уже погас огонь желания.
— Я сейчас вернусь, — повторил он. — Подожди меня.
…Ева, завернувшись в простыню, лежала на кровати. Когда он придет, уже не будет так, как раньше, с грустью констатировала она. Анна все испортила!.. Но неужели он обязательно должен был уйти?!
Пока Ева находилась в объятиях Феликса, все было хорошо! Но теперь, когда он больше не целовал и не ласкал ее, она ощущала себя брошенной, ужасно одинокой, а главное… стала сомневаться в чувствах Феликса! Он хотел ее — этого нельзя было отрицать. Такое желание невозможно разыграть. Но… может быть, он отреагировал бы так же на любую другую женщину, застав ее полуобнаженной?
Ева перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Когда до нее донесся смех Феликса и Анны, она поняла, что больше нет смысла лежать здесь одной…
— Ева?! — удивленно воскликнул Феликс, увидев, как она выходит из дома.
— Решила поплавать в бассейне, — холодно объявила Ева, поправив лямки купальника.
— Ты представляешь, Анна проделала весь этот путь на велосипеде, чтобы доделать работу! — Феликс восхищенно покачал головой, затем обратился к Анне по-гречески. — Я сказал, что не надо было так волноваться, она могла приехать завтра, — пояснил он Еве.
— Анна очень добросовестна. Тебе повезло с ней.
Ева натянуто улыбнулась экономке и пошла дальше, но Феликс скоро догнал ее.
— Почему ты спустилась? — прошептал он, дотронувшись до ее плеча. — Не надо было! Я же сказал…
— Я помню, что ты сказал, — раздраженно бросила Ева. — Но мне вдруг захотелось поплавать.
Глаза Феликса сузились.
— Мы могли бы сделать это вместе…
— Нет, не стоит, — заметно пересиливая себя, произнесла Ева. — Тем более что тебе надо будет отвезти Анну домой.
Феликс огорченно взглянул на нее. У Евы было такое выражение лица, что ему стало понятно: отвезет ли он Анну, или она поедет домой сама — ничто не загладит обиду Евы.
— Ты же не хочешь, чтобы я отвозил ее, я это вижу. И я тоже не хочу.
— Но ты должен! — Голос Евы звучал сухо и неприветливо. — У несчастной женщины и так проблемы, а ты еще собираешься отправить ее на ночь глядя одну? Имей хоть каплю сострадания!
— Довольно! — Феликс схватил Еву за руку. — Хватит ломать комедию и изображать из себя святошу!
— Я не изображаю!
Ева почувствовала, что самообладание того и гляди покинет ее. То, что произошло с ними в спальне, было безумием. Какая-то нелепая, необузданная вспышка страсти после бесконечных ссор и борьбы… На одном сексе нельзя построить отношения! Я действительно не умею разбираться в людях, решила Ева. Эмил, Свен, Феликс… Все они лишь использовали меня, а я, глупая, верила им…
