— Может, — со вздохом отвечаю я, доверчиво кладя голову на его крепкое плечо.
Воцаряется непродолжительное молчание. В какую-то минуту мне становится настолько спокойно, что я всерьез задумываюсь о том, как было бы замечательно, если бы мы все это время жили с Виктором. Я пребывала бы по соседству с мамой, завела бы специальное расписание, по которому вместо неизменно занятого делами Виктора давала бы его бабушке лекарства и, наверное, уже звалась бы миссис Лойд, может, даже наплевала бы на аспирантуру и воспитывала крошечного мальчика. Или девочку…
В какую-то минуту картинки, мелькающие перед глазами, кажутся мне настолько притягательными, что я, к своему великому удивлению, задаюсь вопросом: а не воспользоваться ли случаем и не позволить ли Уилфреду спокойно строить новую жизнь с Селеной?
В груди поднимается буря протеста. Замираю, желая определить, что это — ревность и недовольство капризной девчонки или уверенность в том, что мое место либо рядом с Уилом, либо вообще ни с кем? При воспоминании о нем душа наполняется глубоким чувством, а в памяти вдруг всплывают слова, которые я на днях старательно пыталась, но так и не смогла воскресить. Замираю, предельно сосредоточиваюсь и вдруг слышу голос Уилфреда: «Может, через какое-то время…». Когда мы прощались, он произнес именно эти слова! — восклицаю про себя, ужасно волнуясь. Добавил что-то еще. Но что? И что имел в виду? Нет, наша история не окончена. И мне просто нельзя сидеть сложа руки.
Поднимаю голову с Викторова плеча и смотрю на него с мольбой и надеждой.
— Значит, ты согласен мне помочь?
Он моргает, будто тоже возвращаясь в реальность из каких-то мечтаний, и немного грустно улыбается.
— Конечно. — Его лицо делается встревоженным. — А ты уверена, что… если вдруг поймешь…
Часто киваю.
— Уверена. То есть… — усмехаюсь, — как я отреагирую и долго ли буду мучиться, если правда выясню, что?.. — Произносить вслух имя Селены у меня нет ни малейшего желания. — Этого я, разумеется, не знаю. Вернее, догадываюсь, что страдать буду сильно, — добавляю торопливо и сдавленным голосом. — Но сейчас это не столь важно. — Упрямо приподнимаю подбородок. — Я чувствую, понимаешь, чувствую, что обязана что-то предпринять.
Виктор берет мою руку и сжимает ее.
— Тогда решено. Если надо, я даже готов сыграть роль твоего нового ухажера, — говорит он, забавно кривя губы.
Эта мысль приходится мне очень по вкусу. Вскидываю руки и сжимаю их в кулаки.
— Точно! — На миг задумываюсь, прикусывая губу. — Только давай… гм… не будем увлекаться?..
Виктор смеется.
— Боишься, что воспылаешь ко мне чувствами, а Уилфред снова возгорится к тебе страстью, и ты не сможешь решить, кого из нас двоих выбрать?
Шлепаю его по ноге.
— Прекрати! Я же серьезно.
Виктор смотрит на меня с озорной улыбкой.
— Я тоже серьезно.
— Не хочу, чтобы он подумал, будто я настолько ветреная, — объясняю я. — Не успела получить свободу, уже сошлась с другим. Давай вести себя так, будто у нас все только начинается, точнее — будто мы еще не решили, будем ли вместе… — Чувствую, что мои речи звучат смешно, но мне плевать. — Будто присматриваемся друг к другу…
Виктор криво улыбается.
— Дорогая моя, мы несколько лет учились в одном классе. Уилфреду об этом известно. Лично я к тебе присмотрелся еще в тот день, когда Роберт с Дженкинсоном подпилили ножки директорского стула и всю школу собрали в актовом зале, чтобы выяснить, кто сыграл с ним злую шутку.
Сдвигаю брови, с трудом вспоминая тот далекий, слабо запомнившийся мне день, и удивленно смотрю на Виктора.
— На тебе тогда была кофточка бледно-канареечного цвета, волосы ты обычно утягивала в хвостик и носила золотые сережки с крошечными шариками, — с нотками особой мечтательной нежности произносит Виктор.
Медленно киваю, пораженная тем, в каких подробностях он помнит ту девочку, которой я была много-много лет назад.
— Все правильно…
— В тот день у меня была тренировка и я немного опоздал на собрание, поэтому прибежал в зал чуть ли не последним и сел на первое попавшееся место. Оказалось — рядом с тобой, — продолжает он.
Его взгляд грустно-торжественный и, кажется, устремлен в прошлое, в тот самый день, когда мы сидели локоть к локтю. Для меня этот день ничего не значил.
— Ты не обращала на меня ни малейшего внимания, а я осторожно рассматривал тебя и вдруг понял, что моя соседка и одноклассница — самое прелестное, что есть на свете. — Виктор улыбается. — Так что, извини, притвориться, что я к тебе присматриваюсь, у меня не получится, — добавляет он совсем другим, шутливо-беспечным тоном.
Мне опять стыдно, душу терзают сомнения. Задумала восстановить свое счастье, не особенно заботясь о том, что при этом заставлю страдать ни в чем не повинного парня. Впрочем, до сегодняшнего дня я и предположить не могла, что до такой степени ему небезразлична. Принимаю новое решение и смотрю на Виктора серьезным долгим взглядом.
— Ты исключительный человек. Не хочу тебя мучить. Забудь обо всем, что я тут болтала. И спасибо за желание помочь.
Последние слова договариваю таким тоном, будто продолжать беседу нет смысла. Но Виктора подобный расклад явно не устраивает. Он хмурится и выглядит обиженным. Ничего не понимаю…
— Ты что, отказываешься от своей затеи?
— Да, — твердо отвечаю я.
— Из жалости ко мне? — немного громче спрашивает Виктор.
— Гм… не то чтобы из жалости. Просто вдруг осознала, что веду себя, как избалованный ребенок, которого волнуют только его личные беды и радости.
Виктор усмехается.
— Это я повел себя, точно ребенок!
Озадаченно повожу бровью.
— Согласился помочь и затянул грустную песню о чувствах! — объясняет Виктор. — Как будто, чтобы специально разжалобить! Орел, что и говорить!
Протягиваю к нему руку, собираясь уверить его в том, что я сама сделала соответствующие выводы, но Виктор опережает меня:
— Я буду даже рад помочь тебе, просто как другу, — гипнотизируя меня взглядом, произносит он.
— Но ведь… это причинит тебе боль…
Виктор уверенно качает головой.
— Ничуть.
— Серьезно?
— Я буду с самого начала знать, что это игра, — объясняет он. — Если бы ты водила меня за нос, из корыстных побуждений дарила бы надежду… тогда, конечно…
В порыве благодарности обнимаю его.
— Спасибо тебе!
— Пустяки, — весело и просто отвечает Виктор.
Погода стоит как по заказу: небо чистое и головокружительно синее, предзакатное солнце ласкает теплом. Однако мое настроение никак не соответствует природной благодати. Я вся напряжена, и кажется, еще немного — и сбегу отсюда.
