Но тут же взяла себя в руки и произнесла:
— Пройдет около года, прежде чем лента выйдет на экраны. — И потянулась за кофе.
Элис обратила внимание на ее запястье:
— Ах, какой чудесный браслет!
— Это подарок ко дню рождения, — гордо ответил Майкл.
— Роскошный! — с завистью повторила блондинка, но тут же добавила: — Поздравляю, Олив! У Майкла очень хороший вкус.
Шон глуповато хихикнул.
— Элис, ты можешь понять, почему он позволил такой неповторимой женщине, как эта, ускользнуть от него? — неуклюже попытался он хоть что-нибудь выяснить. — В этот раз держи ее крепче, дружок! — Однако, произнося эти слова, Шон был как никогда серьезен.
— Именно это я собираюсь делать. — Голос Майкла выдавал его с головой. Но Оливия не посмела даже взглянуть на него.
Музыка, вино, компания приятных людей, а главное ухаживания Майкла, эти его манеры любящего, нежного, преданного мужа, — заставили Оливию слегка потерять чувство реальности.
По пути домой она с удивлением обнаружила, что борется с воспоминаниями об их счастливом прошлом.
— Присоединяйся ко мне, выпьем по стаканчику чего-нибудь легкого на ночь, — предложил Майкл, когда они зашли в квартиру.
— Это приказ или приглашение? — Она присела на краешек дивана и наблюдала за тем, как он наливает в бокалы бренди.
— Спасибо тебе, — искренне сказал Майкл, протягивая ей бокал.
— За что ты благодаришь меня?
— Я думал, ты не согласишься пообедать с моими друзьями.
Она нервно передернула плечами и ответила:
— Тебе нет нужды благодарить меня за выполнение моих прямых обязанностей.
На мгновение его рука, подносящая бокал ко рту, застыла.
— Обязанностей? — тихо переспросил Майкл.
— Согласно твоим условиям.
Он отвернулся, и, казалось, уставился в пустое пространство. Это продолжалось всего несколько секунд, а затем Майкл посмотрел в глаза Оливии и сухо поинтересовался:
— Тебе нужно напоминать об этом мне? Или же себе?
В сущности, он был прав, но Оливия возразила:
— Мне не приходится напоминать себе о том, что я нахожусь здесь по принуждению.
— Зачем портить такой чудесный вечер?
— Извини. — Якобы праздничное настроение Оливии по случаю дня рождения было попыткой смягчить невыносимые условия жизни. Но это не изменило упрямые факты. — Я просто не могу забыть, что вся эта ситуация… искусственная. И до сих пор не понимаю, какой приз ты надеешься выиграть в конце?
— А не кажется ли тебе самой твое намерение держать меня на расстоянии вытянутой руки нелепым и противоестественным?
— Нет, не кажется.
Он коротко усмехнулся и осушил бокал.
— Что ж, посмотрим, сколько это будет продолжаться.
Был ли он так уверен в том, что она сдастся? Понимал ли, насколько унизителен сей факт оказался бы для нее? Он хотел видеть ее покорной, забывшей о своей гордости.
Предположим, она сдастся. И он впоследствии бросит ее, осуществив свою сладкую месть! Что останется ей тогда?
Оливия решила закрыть тему разговора:
— Спасибо за мой день рождения, — сказала она вставая. — Я провела чудный вечер.
Майкл тоже встал, но не сделал ни одного движения в ее сторону.
— Я рад.
И когда Оливия вышла из комнаты, он все еще продолжал стоять там, где находился до этого, провожая ее загадочным взглядом.
Обед в компании Элис и Шона получился очень веселым. И впервые за долгое время Оливия по-настоящему расслабилась. Шон положительно влиял на Майкла, и тот казался более открытым и молодым. Оливия поняла, что со своим старым школьным другом ее муж оставлял свойственную ему осторожность.
Элис с радостью позволила гостям помочь ей в сервировке стола умопомрачительными блюдами, а позднее — убрать тарелки. Кроме Майкла и Оливии, там была еще одна супружеская пара: жена оказалась иллюстратором детских книжек, а муж — художником, пишущим картины для административных зданий.
Оливии показалось, что Майкл с симпатией относится к этим людям. Он внимательно слушал описание новых художественных техник, использующихся в современной живописи, то и дело задавая умные вопросы по теории абстрактного искусства. Оливия удивлялась этим переменам, ведь она знала, что Майкл всегда был яростным сторонником реализма.
В конце вечера Майкл неожиданно произнес:
— Теперь вы все должны прийти в гости к нам. Правда, Оливия?
— Мы все организуем, — пообещала она.
В машине он спросил:
— Надеюсь, ты не сердишься, что я их позвал, не посоветовавшись с тобой?
— С нетерпением жду возможности увидеть их снова! — Оливия произнесла эту фразу таким многозначительным тоном, что Майклу оставалось гадать, говорит ли она правду или издевается над ним.
— Мои приятели могли бы получить удовольствие от встречи с твоими друзьями, — ответил он в том же духе.
— Моими друзьями? — Оливия часто заморгала.
Она уже знакомила Майкла с коллегами из мира кино. Он казался сердечным, однако был, по сути, совершенно равнодушен и держался несколько надменно. Оливия заметила невероятное изумление на лице мужа, когда тот столкнулся с Роном Лэнгтоном и Чейзом Паттерсоном — особенно шокирующими представителями кинобизнеса. Его потрясла не только их экзотическая манера одеваться, но и весьма своеобразные прически.
Догадавшись, что Майкл не одобряет ее знакомых, Оливия решила не создавать поводов для беспокойства и домой никого не приглашала.
Когда они добрались домой, и Оливия собиралась ложиться спать, Майкл попросил:
— Не уходи от меня пока.
— Что тебе надо?
— Кажется, ты хорошо провела время сегодня вечером?
— Шон и Элис всегда были такими замечательными людьми, и они приняли меня с самого начала, не то что…
— Что? Договаривай, Оливия.
— Большинство твоих знакомых не могли взять в толк, почему ты женился на мне. — Она отвернулась от Майкла с грустной улыбкой. — Честно говоря, я тоже не могла этого понять.
— Я женился на тебе, потому что был влюблен. Слепо, до сумасшествия влюблен!
И это не было преувеличением. Как и она, Майкл был захвачен чувством таким мощным, что различия в их социальном положении, карьере, стиле жизни легко были отброшены силой взаимного желания.
Холодный прием его семьи, удивление друзей и деловых партнеров — все это пропускалось мимо. Он видел только ее!
— Мы оба выглядели сумасшедшими, — подтвердила Оливия. — Это было даже мило… на определенном этапе.
— Мило? — переспросил Майкл, и у него начался нервный смех. — Я бы это назвал по-другому.
