Женщина, попавшая в автокатастрофу, умерла на его столе и вместе с ней будущий ребенок. Возможно, никто бы и не узнал, что ошибка не была случайной, — Георг Лейтон принимал какие-то таблетки. Рассказала об этом его невеста — будущая журналистка.
Теперь понятно, отчего он так ненавидит репортеров, подумала Надя. Невеста поступила благородно и сообщила окружному прокурору насчет транквилизаторов. Если бы не это, его, возможно, и не привлекли бы к ответственности. Но это было еще не все: чтобы избежать правосудия, этот человек использовал ошибку следствия и гибель своего друга.
Дверь кабинета открылась, вошла Анна с кипой гранок в руках и молча уставилась на Надю.
— О извини, Надя. Я подумала… Боже, с тобой все в порядке? Что-нибудь случилось с Элли? Ты побелела как бумага?
Трясущимися руками Надя собрала факсы и засунула их в верхний ящик стола.
— Да нет, все нормально. Господи, который час? — спрашивая, она бросила взгляд на часы. — Я же опаздываю забрать Элли у Эдды.
Надя вскочила с кресла и схватила сумочку. Несколько минут спустя она уже торопилась к своей машине, но все же успела прежде запереть ящик стола.
Надя отряхивала снег со своих сапог, когда Эдда открыла ей черный ход.
— Заходи, пока не замерзла окончательно, — приказала бойкая маленькая женщина. — Как только ты постучала, я налила тебе чашечку чая. Если хочешь знать мнение старой леди, ты в ней нуждаешься. — Темные глаза Эдды приобрели заговорщицкое выражение. — Или ты предпочтешь бренди?
Надя с трудом улыбнулась все еще под впечатлением разговора с Бостоном.
— Хватит и чаю. Мне еще нужно выпускать газету, как вы помните.
— Ты слишком много работаешь, девочка. У тебя должно быть свободное время. Ты должна развлекаться.
— Я развлекаюсь, — ответила Надя, снимая перчатки. — Встреча с вами — одно из самых больших моих удовольствий.
— Взаимно, — довольно усмехнулась Эдда.
— Весна всегда так запаздывает здесь? — спросила Надя, разматывая шарф.
— Как правило, нет. Но последние несколько лет были непредсказуемы. Эта зима была особенно суровой.
— Ничего удивительного, если вспомнить, как мне изменяет удача в последнее время.
Надя повесила свой шарф и потертую выхухолевую шубу на вешалку и сняла сапоги.
— Где Элли? Делает домашнее задание?
— Нет, она закончила минут двадцать назад, и я разрешила ей посмотреть телевизор в гостиной.
Надя последовала за Эддой на кухню. Старый дом как бы приветствовал ее, давая ощущение безопасности.
Она заняла свое обычное место за старым сосновым столом. Чай уже дожидался ее в лучшей фарфоровой чашке Эдды.
— Я люблю ваш дом, Эдда. Он так похож на вас.
— Надеюсь убедить Адриана сохранить дом в семье для сына.
— А что с ним? Он не любит этот дом?
— Да нет, конечно. Очень любит. Но у него практика в Пальм-Спрингсе, и родители Джойс живут там. Я говорила тебе, что они привезут Николаса ненадолго на следующей неделе.
Надя кивнула.
— Приятно, когда комнаты наполнятся снова. Самые счастливые годы моей жизни прошли под этой крышей.
Надя вдохнула запах свежеиспеченного печенья и улыбнулась.
— Могу себе представить.
— Николас был пятым Карпентером, приведшим невесту в этот дом. Мне было всего восемнадцать, и отец был уверен, что я вернусь домой через неделю. Но мы с Николасом надули его. Прожили здесь сорок девять чудесных лет, и домой я возвращалась не больше чем на несколько часов за все эти годы.
— Вы очень его любили?
— О да, — сказала Эдда, неожиданно сверкнув молодым взглядом. — Он был настоящим мужчиной и сразу давал понять, что все будет так, как он решит. А потом потворствовал мне при любом удобном случае. У него было такое сердце, но ведь у многих сильных людей часто бывает такое сердце, правда?
Надя кивнула, думая о другом мужчине. Мужчине, которого она считала сильным, благородным… и честным. Так обидно было узнать, что она была такой доверчивой. И так ошибалась.
— Я видела его на фотографиях. Николас был очень красив.
— Странно, но я не помню, чтобы надоедала тебе своим альбомом в последнее время.
— Вы никогда не смогли бы надоесть мне, Эдда. Я с удовольствием посмотрю ваши альбомы, но я видела снимки в нашем архиве.
— Думаю, там есть и мои…
— Конечно.
— Ты скажешь, зачем ты смотрела снимки Николаса.
— Делала работу об общине. Чтобы быть в курсе, можно сказать.
— Я делаю то же самое. Каждый вечер после обеда я трачу на это по часу. Иногда, когда заходит Ален, я уговариваю его поиграть в четыре руки.
Надя насторожилась. Она не намеревалась обсуждать Алена с кем бы то ни было, пока не встретится с ним.
— Он играл однажды с Элли. Кажется, Моцарта по памяти.
— Да, это одна из наших любимых вещей. Знаешь, он не хотел влюбляться в тебя, но влюбился, и по-настоящему. Я чувствую это всякий раз, когда он упоминает твое имя.
Надя пролила чай на белоснежную скатерть.
— О извините…
— Не стоит того, моя дорогая. Ты, должно быть, уже знаешь — в Миртле нет тайн.
— Надеюсь, вы ошибаетесь на этот счет.
— Я не собираюсь смущать тебя. Но в моем возрасте, когда времени остается так мало, иногда приходится быть резкой.
Надя почувствовала легкое жжение в глазах. Эдда казалась сейчас такой хрупкой…
— Вы не такая уж старая, и сами знаете это, — сказала она, понимая, что не обманывает ни ее, ни себя. — И мне нравятся люди, которые говорят правду. Люди же, способные на ложь, причиняют наибольшую боль.
— Да, хотя, я думаю, что бывает и ложь во спасение, она порой предпочтительнее правды.
Надя покачала головой.
— Я не могу согласиться. Это противоречит всему, чему меня учили, всему, во что я верю.
— Так расскажи мне, дорогая, что происходит в «Пресс». Что-нибудь волнующее? Анна была у меня несколько дней назад — она пишет статью о старом докторе. Я хорошо знала его, и мы с Анной довольно долго говорили о нем.
Надя подумала о «скорой помощи», о том, какое значение имело бы появление ее для Эдды и многих людей ее возраста.
— Сегодня утром мне позвонила продюсер, знакомая по Лос-Анджелесу. Она хочет сделать документальный фильм о местной медицине и выбрала для этого Миртл.
Эдда заметно побледнела.
— Нет-нет! — воскликнула она. — Не позволяйте ей делать этого.
Надя встревожилась.
— С вами все в порядке? Дать вам таблетки или позвать Алена?
— Нет, нет, я чувствую себя хорошо. Немного потрясена, вот и все. — Она покачала головой. — Я страшилась этого с тех пор, как сюда приехал Ален. — Эдда судорожно вдохнула: — Надя, ты любишь Алена?
