один парень согнулся и держится за разбитую губу, а третий закрывается от яростных ударов Кирилла, который двигается точно и уверенно. На его лице я вижу ужасающую гримасу злорадного веселья.
— Хватит! — кричу я изо всех сил. — Пожалуйста, прекрати! — я подбегаю и хватаю его за занесённую руку. Он вздрагивает и останавливается. — Давай просто уйдём. Наверное, кто-то вызвал полицию… — я слышу нарастающий гул голосов где-то неподалёку. Я тяну Кирилла изо всех сил, — пошли, скорее!
Он поддаётся на уговоры, и вот мы бежим по ночным улицам Москвы, бежим не оглядываясь. Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди, а когда боль в правом боку становится нестерпимой, я останавливаюсь. Кирилл тоже останавливается и тяжело дышит. Я смотрю в его бледное лицо и ужасаюсь синякам и кровоподтёкам. Я подхожу к нему и беру его за руку. Костяшки его пальцев превратились в кровавое месиво.
— Кирилл, тебе нужно в больницу. Мне кажется, тебе потребуется наложить швы, — мой голос дрожит, я в каком-то оцепенении.
— Да, тот здоровяк хорошо меня приложил, — голос Кирилла звучит задорно и весело.
— Зачем? Скажи, зачем ты это сделал? — я с мольбой смотрю в его глаза. Взгляд его серых глаз заостряется и становится суровым:
— Я никому не позволю тебя оскорблять.
Внезапно Кирилл пошатывается, делает насколько шагов назад и прислоняется спиной к стене здания. Он пытается сделать глубокий вздох, но боль пронзает его грудную клетку. Его губы кривятся.
— Кирилл, что с тобой? — подбегаю к нему и пытаюсь определить, где ему больнее всего.
— Ничего страшного, — задыхаясь, произносит он. — Давай просто вызовем такси и поедем ко мне. Нас остановили на самом интересном месте, — он пытается обнять меня, но каждое новое движение отзывается болью.
Я вызываю такси и прошу отвезти нас в ближайшую больницу под недовольное бурчание несогласного Кирилла, который почти отключается от боли у меня на руках.
Когда мы оказываемся в больнице, его сразу уводят на осмотр хирурга. Сонный мужчина пенсионного возраста в кабинете оказывается дежурным врачом приёмного покоя. Он придирчиво осматривает меня с головы до ног и хмыкает:
— Какой бойкий клиент попался, да?
Я готова провалиться сквозь землю. Конечно же, я похожа на проститутку, на кого же ещё. Частично порванное платье, размазанная косметика, волосы торчат в разные стороны. Вид у меня, видимо, весьма потасканный.
— Он никакой не клиент. Он… он мой парень, — я стараюсь сохранить невозмутимый вид.
— Ну да, конечно, — врач с усмешкой смотрит на меня. — Значит, сможете заполнить документы на своего «парня»? — он делает особенное ударение на последнем слове. — Фамилия, имя, отчество и дата рождения?
— Кирилл Миронов, ему 34 года. Или 35, — я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу. — Понимаете, мы недавно познакомились…
— А отчество не помните? — врач весело подмигивает. Я отрицательно мотаю головой.
— Ладно, а адрес сможете назвать?
— Какой адрес?
— Ну, адрес, место жительства? — он переходит на шёпот — ну, куда он тебя вызвал?
— Никуда он меня не вызывал! — мои щёки пунцовеют от унижения. — Мы на улице гуляли!
— В час ночи?
— Да, а что, запрещено гулять? Мне неприятны ваши намёки! — я вскакиваю на ноги и поворачиваюсь к выходу. Врач не пытается остановить меня, только бормочет себе под нос: «Какие нежные шлюхи нынче пошли…».
Я ускоряю шаг и в два счёта оказываюсь у двери. Я уже открыла её, как вдруг слышу окрик врача:
— Ты это, телефончик мне оставь. Я тебя тоже хочу на прогулку пригласить, — он противно смеётся своей гнусной шутке.
Не оборачиваюсь и выхожу в коридор, громко хлопнув дверью. О, Боже, какой позор! С Кириллом моя спокойная жизнь превращается в снежную лавину, которая уносит меня своим бурным потоком.
Я провожу в обшарпанном коридоре приёмного покоя два томительных, невозможно долгих часа. Уже заламываю руки от неизвестности и предполагаю худшее, когда вижу красивую молодую женщину в форме хирурга, которая выходит из палаты, в которую отвели Кирилла. Я бегу ей навстречу.
— Скажите, вы — лечащий врач Кирилла? — во мне столько страха. Я не могу сдержать мольбу в голосе. — Скажите, что с ним всё в порядке!
Доктор осматривает меня оценивающим взглядом и с холодной улыбкой произносит:
— А вы кто такая? Вы — родственник?
— Нет, извините, — я вспыхиваю, понимая, что она, должно быть, тоже приняла меня за жрицу любви.
— Я его знакомая. Мы просто нарвались на компанию пьяных, и была драка и … — я растеряно развожу руками. — Мне просто нужно знать, что с ним всё в порядке!
— У него смещены два ребра, — её взгляд немного смягчается. — Понимаете, у него уже было два перелома рёбер справа, и ему совершенно нельзя участвовать в драках. Но он никогда не слушает никого, кроме себя.
— Да, конечно… — я выдыхаю от облегчения.
Значит он жив, всё обошлось. Но что-то в её тоне заставляет меня насторожиться, и я решаюсь спросить:
— Извините, мне показалось, или вы говорите так, будто знаете Кирилла давно?
— А он вам не рассказывал? Я думала, он специально приехал именно в эту больницу… — её холодный образ снежной королевы начинает рассеиваться.
— Нет, мы просто были поблизости. Поехали в ближайшую. Меня, кстати, Кира зовут, — я протягиваю руку моей новой знакомой.
— А я — Вера. Бывшая жена Кирилла, — женщина протягивает руку и жмёт мою. — Приятно познакомиться. А вы откуда знаете Кирилла?
— Я… эээ… мы просто работаем вместе. В университете, — я постаралась взять себя в руки, чтобы не доставить этой женщине удовольствие застигнуть меня врасплох.
— Работаете? Интересно. Кирилл, которого я знаю, никогда не мог просто работать с кем-то, — она с какой-то непонятной жалостью смотрит на меня.
В этот момент дверь палаты с грохотом распахивается, и я вижу Кирилла, поспешно натягивающего майку на забинтованную грудную клетку.
— Пошли, — он мрачнее тучи. Бесцеремонно хватает меня за запястье и волочёт к выходу.
Вера так и осталась стоять в коридоре, провожая нас грустным взглядом, и я услышала, как она тихо сказала:
— И я рада была повидаться, — потом она развернулась и, не оглядываясь, зашагала в противоположном направлении.
Кирилл вытащил меня на улицу. Прохладный ночной воздух спокоен, и лишь редкие машины, проезжающие вдалеке, нарушают тишину.
— Я отвезу тебя домой.
Я не сопротивлялась. Мной вообще овладела полная апатия ко всему внешнему миру. Это, наверное, была защитная реакция организма на стресс. Мы сели в машину. Кирилл долго молча изучал моё лицо в темноте салона, а я невидящим взглядом уставилась на пролетавшие мимо нас дорожные фонари.
— Я её не люблю, — его хрипловатый голос болезненно тих.
— Я тебя ни о чём и не
