— О да, — подтвердил Люк Беррер.
Даг Хауэр громко рассмеялся.
— А вы мне нравитесь, — весело сказал им всем Даг Хауэр.
Эйб Робинсон уничтожающе посмотрел на своих коллег. Он с таким трудом добыл такого первоклассного актера для своего необычного фильма, а они этому актеру тут такие невежливые гадости говорят.
Потом Дагу Хауэру представили Алекса Мартина и Камиллу.
— Вы их что, вслепую выбирали? — спросил Даг Хауэр.
У Эйба Робинсона отвисла челюсть.
— Ну, в общем, да, — признался он.
Тогда Даг Хауэр опять посмотрел на Алекса Мартина и Камиллу.
— А, в общем-то, вы правы, — сказал он Эйбу Робинсону, — в них действительно что-то есть.
Эйб Робинсон застыл с улыбкой на устах, это была большая похвала его профессионализму и интуиции.
— И что же в них такое есть? — спросили у Дага Хауэра Джек Марлин, Люк Беррер и чуть ли не вся остальная съемочная группа, выстроившись в ряд и в который раз пристально разглядывая Алекса Мартина и Камиллу.
Вся съемочная группа наблюдала за этими эфемерными главными героями вот уже столько времени, а ничего особенного в них еще так и не увидела.
— В них есть нечто необъяснимое, — объяснил съемочной группе проницательный Даг Хауэр и подмигнул Эйбу Робинсону.
— А-а, понятно, — сказала вся съемочная группа, которая так ничего и не поняла.
Съемки фильма шли по необычному графику. А впрочем, я же никогда не знала толком, что такое съемки самого настоящего художественного фильма, как я могла об этом судить?
Но моя жизнь в это лето приобрела какой-то неповторимый смысл, хоть я и была в этой своей новой жизни скорее чутким и наивным зрителем, чем полноправным участником. Но тогда мне было достаточно и этого.
Я всегда знала, что все, что дается человеку, дается для постижения чего-то важного, нового и неизвестного. Каждый день и каждое событие приближают нас к тайнам тайн и к ответам на все вопросы.
Думаю, то, что происходило с нами всеми в то лето, тоже происходило неспроста, только поймем мы это не сейчас, а спустя длительное время. Все события в жизни обретают глубокий и неповторимый смысл лишь спустя некоторое время, а тот момент, когда эти события происходят, обычно кажется нам потерянным, ненужным, скучным и неинтересным.
Так и этому необыкновенному лету, я думаю, мало кто придавал тогда какое-нибудь глубокое значение. Лето как лето, просто пришло его время, оно настало, и что может быть обычнее, чем лето?
За Алексом Мартином практически никто не следил, а потому он в один момент просто безобразно подстриг чуть ли весь чудесный сад при особняке. И вся и без того загруженная работой съемочная группа еще два дня должна была привязывать дополнительные ветки к деревьям и наращивать кусты и цветы.
Камилла тоже не теряла времени даром и переругалась практически со всеми родственниками. Она переругалась и с вымышленными родственниками, и с настоящими.
— Что с тобой, Камилла? — спросил ее обеспокоенный дедушка Ичи.
Камилла ушла в свою гримерную, хлопнув дверью, и чуть ли не в первый раз в жизни ничего не стала объяснять дедушке Ичи.
— Она устала от неопределенности, — обрисовал сам себе ситуацию дедушка Ичи.
— Назначим свадьбу сразу после съемок фильма, — сказал дедушке Ичи молодой жених Артуро.
Это было невероятно, но они были уверены, что это разом решит все их проблемы.
Как я уже говорила, график съемок менялся чуть ли не ежечасно. Даже Эйб Робинсон не знал, какую сцену они будут снимать в следующий раз.
Даг Хауэр. Когда он выходил на съемочную площадку, вставало солнце, сияли звезды, мир замирал вокруг.
— Нельзя относиться к человеку как к божеству, — сказала мне Камилла, — подумай, как ты будешь жить дальше, когда он уедет.
— Я буду жить точно так же, как жила до этого, — сказала я, — ничего в моей жизни не изменится.
— Почему ты никогда не рассказывала мне о том, как ты к нему относишься?
— Я не думала, что это будет для кого-то важно.
— Но ведь мы подруги, — напомнила Камилла.
— Он всего-навсего какой-то актер, — сказала я, — ты бы мне просто не поверила.
— Но ты же никогда и не видела его так близко, как сейчас.
— Это совершенно не важно, я думаю о нем с самого детства. А что я могла понимать в этом своем безоблачном детстве?
— Но ведь ему очень много лет, и он уже вряд ли что-нибудь изменит в своей жизни.
— Это тоже совершенно не важно, — сказала я. — Просто там, где он, — всегда солнце, и только за ним я пошла бы без оглядки на край света. Да только это все интересно лишь мне одной и больше никому.
Через пару недель беспрерывных съемок Эйб Робинсон и Люк Беррер отсняли уже много материала.
— У нас в фильме должна быть постоянная игра мысли, весь фильм должен быть насыщен невероятными диалогами, — сказал всем Эйб Робинсон.
— Не выйдет, — сказали ему Джек Марлин и Люк Беррер.
— Но почему? — не понял Эйб Робинсон.
— Главный герой не потянет, — объяснил Джек Марлин.
— Что не потянет? — не понял Эйб Робинсон.
— Невероятные диалоги, — уточнил Люк Беррер.
— Ну что вы все к нему привязались? — сказал Джефф Дармер.
— А вы у него спрашивали, он хоть пару книг за свою жизнь прочел? — тут же спросили Джек Марлин и Люк Беррер.
— Ну, думаю, что уж пару книг-то он за свою жизнь точно прочел, — сказал Эйб Робинсон.
— Ага, — сказал Джек Марлин, — в тюремной камере, когда отсиживал две недели за мелкое хулиганство.
— С чего вы взяли, что он сидел за мелкое хулиганство? — не понял Эйб Робинсон.
— Ну хоть что-то в его биографии должно быть занимательное, — объяснил Эйбу Робинсону Люк Беррер.
— Что вы привязались к человеку? Конечно, в его жизни было много занимательного, ведь он даже женат! — сказал Джефф Дармер.
— Ну и что? — не унимался Джек Марлин. — Да у нас полмира женаты таким образом. Лишь бы жениться!
Но так или иначе, к середине лета неуклюжий Алекс Мартин освоился с окружающей его действительностью, и ему тоже иногда доверяли сказать что-нибудь «от себя». И не всегда это были такие уж глупые и нелепые мысли.
А в один прекрасный и солнечный день Алекс Мартин и вовсе потряс весь творческий и технический съемочный коллектив. Он пришел на съемки и сказал всем, что он — кельт.
И вся съемочная группа побросала свои дела и тесной толпой собралась вокруг белокурого Алекса Мартина. Кто-то трогал его пальцем, кто-то пристально разглядывал черты лица.
— Черт его знает, — сказала сама себе в тот день съемочная группа, — все может быть.
