— Я все понял, — пробурчал Рамон и с мрачным видом убрал к себе в карман таблетки, мечтая побыстрее избавиться от назойливого врача. — Спасибо, что ты моментально откликнулся на мою просьбу, Билли. Я это очень ценю.
— Но ты не согласен с моим мнением, так ведь? — сухо отозвался Роберт. — И вот еще мой тебе совет: если ты решил, что сам со всем справишься, то относись ко всему спокойно. Окружи Синтию вниманием и заботой и постарайся быть всегда рядом. Но не торопи события, — очень серьезно предупредил он. — Возможно, тебе повезет, она постепенно начнет все вспоминать, и память вернется к ней без всяких потрясений.
— Похоже, ты сам не очень-то в это веришь, — сказал Рамон, уловив сомнение в его тоне.
Роберт кивнул.
— Судя по тому, что происходило до сих пор, память возвращается к Синтии отдельными вспышками, и все потому, что ты это провоцируешь. Не делай этого, Рамон, иначе ружье выстрелит в тебя.
Оно уже выстрелило год назад, мрачно подумал Рамон, закрыв дверь за Робертом. Он тяжело вздохнул и направился в гостиную, потом передумал и повернул к бару. Наливая себе виски, Рамон случайно бросил взгляд на фотографию, которая стояла на старинном бюро, — единственную вещь, привезенную Синтией в этот дом после свадьбы.
Он взял в руки снимок, с которого улыбались два молодых лица, и долго смотрел на него. Потом с неожиданной яростью швырнул на пол и с силой растоптал.
На следующее утро Синтия осторожно спустилась по лестнице и пошла в сторону кухни, ориентируясь по доносившемуся оттуда аппетитному запаху тостов и кофе. У нее подводило желудок от голода — в последний раз она съела какой-то жалкий сандвич в мотеле, когда они с Рамоном ехали в Балтимор.
Синтии пришлось собрать в кулак всю свою смелость, прежде чем она решилась открыть дверь в кухню. Ее страшила неизвестность — она совершенно не представляла, с кем ей предстоит столкнуться в кухне.
Незнакомец оказался очень даже симпатичным: черноволосый, в футболке с V-образным вырезом и в потертых джинсах. Он стоял у плиты и перекладывал тосты с противня на тарелку. Когда Синтия вошла, он оглянулся, и она остановилась в дверях. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга. Никто не решался начать разговор, не зная, что сказать и какой реакции ожидать.
Рамон отважился заговорить первым. Он посмотрел на пшеничного цвета блузку и оливковые брюки Синтии, которые удачно дополнял шелковый жилет, и тут же узнал в них вещи из прежнего гардероба Синтии. Но на этот раз у него хватило ума никак это не комментировать.
— Привет! — как можно непринужденнее бросил он и снова продолжил свою возню у плиты. — Что, пришла на запах кофе?
— Скорее уж на запах тостов, — отозвалась Синтия, тоже стараясь держаться непринужденно. — Я голодна как волк, — призналась она.
— Я, пожалуй, тоже почти ничего не ел со вчерашнего дня. Присаживайся, — пригласил Рамон, — буквально через секунду все будет готово.
Кажется, самое трудное позади, решила Синтия и села за большой стол, который доминировал в кухне. Избегая смотреть на Рамона, она огляделась и поинтересовалась:
— Кто занимался интерьером?
— Моя мама. И не только интерьером кухни, но и всего дома.
У Синтии упало сердце — не хватало тут еще его матери! Она не знает, как вести себя с Рамоном, а уж подбирать ключики к свекрови…
— Она тоже живет здесь? — упавшим голосом спросила Синтия, страстно моля Бога, чтобы это оказалось не так.
— Она умерла несколько лет назад, — сказал Рамон.
— Извини, — пробормотала Синтия.
Пожав плечами, Рамон поставил на стол блюдо с тостами, затем большой серебряный кофейник, какие теперь редко встретишь.
— Вы с ней никогда не встречались, — сообщил он и отвернулся к шкафу.
— А твой отец? — из вежливости спросила Синтия.
Рамон поставил на стол две изящные кофейные чашки, тарелки, а также молочник, сахарницу и сливочное масло.
— Отец умер, когда мне было десять.
— О, извини… — виновато промямлила Синтия.
Она решила не спрашивать о других членах семьи, чтобы снова не попасть впросак. В кухне повисло неловкое молчание. Синтия взяла одну из чашек и начала вертеть ее перед собой на столе, лихорадочно соображая, что бы еще сказать.
— Должно быть, для поддержания порядка в таком доме требуется целый штат прислуги, — наконец нашлась она.
— Да, у меня приходящая прислуга, они работают здесь по будням, — объяснил Рамон, выдвигая стул и усаживаясь напротив Синтии. — Сегодня как раз суббота, — помолчав, добавил он.
— Я кого-то из них знаю?
— Ну… миссис Болт наверняка. Что касается остальных — не могу сказать.
— А-а… — неопределенно протянула Синтия.
Разговор явно зашел в тупик. Она разлила по чашкам кофе, добавила сахар и молоко лишь в одну из них и подвинула сахарницу Рамону.
— Спасибо, — сухо поблагодарил он.
Синтия кивнула и, сделав глоток, положила себе на тарелку пару тостов и вопросительно посмотрела на Рамона.
— Что-нибудь не так? — мрачно осведомился он.
— Нож.
Рамон поискал глазами на столе, потом поднялся и, достав из ящика буфета несколько разных ножей, выложил их перед Синтией на стол.
— Ты что, порезал палец? — спросила она, заметив полоску пластыря на указательном пальце его правой руки.
— Я разбил стакан и порезался, собирая осколки. Кстати, хочешь джем или мармелад?
Синтия покачала головой, и он снова сел за стол. Она взяла чашку и стала пить кофе, Рамон последовал ее примеру. Потом Синтия намазала маслом свой тост, и он сделал то же самое.
Нам даже нечего сказать друг другу, с неприязнью подумала Синтия. Мы совершенно чужие друг другу, и не пытаемся скрывать это.
— Ты уже…
— А ты…
Они заговорили одновременно и тут же осеклись.
— Давай, ты первая, — предложил Рамон.
Черт, я уже забыла, что собиралась сказать, подумала Синтия.
— Пожалуй, я не отказалась бы от джема, — сказала она первое, что пришло ей на ум.
Рамон поднялся из-за стола, чтобы подать джем. Синтия начала заводиться.
— Я же не просила тебя доставать! Ты бы показал мне, где он стоит, и я достала бы сама!
Рамон со стуком шмякнул банку на стол.
— Нет проблем, — отрезал он.
Паршивец! — разозлилась Синтия и тоже встала.
— Ну и куда ты теперь? — процедил Рамон.
— Это ты прыгаешь взад-вперед, — огрызнулась Синтия.
— Сядь за стол и ешь! — велел Рамон.
На себя бы лучше посмотрел, мысленно огрызнулась Синтия.
— Я не голодна.
— Ешь! — сердито повторил Рамон.
