– Добрый день. – Незнакомый голос заставил ее встрепенуться и поглядеть на себя в зеркало. – Я хотел бы побеседовать с Петером Адлером.
– Простите, но с кем имею честь? – утирая слезы, осведомилась Илона.
– Гуго Адлер. Брат Петера. А вы…
Она обомлела.
– Илона Орошвар.
– Простите?..
Вопросительная интонация, с которой было произнесено это слово, предполагала, что она не замедлит дополнить свой слишком краткий ответ. Однако Илона не торопилась с разъяснениями, – что-то подсказывало ей, что собеседник прекрасно знает, с кем разговаривает.
Пауза, однако, затягивалась, и в конце концов Илоне пришлось удовлетворить любопытство братца Гуго.
– Если вас это интересует, я – художник по дизайну, работаю над оформлением этого дома.
– Ах, художница.
Ирония в его голосе превратилась в открытый сарказм, и Илона не замедлила отреагировать.
– Да, художник-дизайнер. А вы что-то имеете против?
Гуго, однако, не принял вызова.
– Нисколько, госпожа Орошвар. – Он снова был сама любезность. – Надеюсь, вас не затруднит позвать Петера к телефону.
Не затруднит, господин Адлер. – Она удачно скопировала его фальшивую вежливость. – Но, к сожалению, в данный момент ваш брат находится у себя в офисе.
– Ах, так! И когда же он к вам вернется?
Раздосадованный ее независимым тоном, он не выдержал и снова исподтишка уколол ее. Однако Илона уже была настороже.
– Господин Петер Адлер – взрослый мужчина, – язвительно заметила она. – И потому сам распоряжается своим временем. А я… Очевидно, вы плохо расслышали мои слова. Я – не профессиональная няня, а художник по дизайну…
Воцарилось молчание, – правда, ненадолго. Прошло каких-нибудь десять секунд, и Гуго уже оправился – все Адлеры, как видно, неплохо умели держать удар.
– Благодарю вас, фрейлейн Орошвар. Я позвоню в офис.
– Всего доброго, господин Адлер. Положив трубку, Илона встала со стула и провела по своему плоскому животу, как будто хотела защитить то маленькое существо, что таилось внутри. Она чувствовала, что задыхается, словно долго поднималась по винтовой лестнице.
И вдруг теплое чувство захлестнуло ее. Она поступила правильно! Неважно, что случится потом, но ребенок Петера навсегда останется с ней. И она будет любить его и заботиться о нем. Ведь это по-настоящему желанный ребенок.
В пять минут седьмого ужин был в духовке, а на столе стояли свечи и цветы.
Илона переоделась в маленькую черную шерстяную кофту с большим круглым вырезом и вызывающе короткую развевающуюся юбку. Ее и без того длинные ноги в черных туфлях на высоких каблуках казались еще длиннее. Зачесав волосы наверх, как любил Петер, она оставила отдельные локоны будто бы случайно падать на лицо и шею волнистыми прядями. В ушах играли задорными огоньками те самые, заветные серьги…
Илона чувствовала, что выглядит сексуально, и сама все больше и больше попадала под власть своего эротического порыва.
Депрессия не была свойственна такой энергичной натуре, как она, и уже к полудню ее жизнелюбие и здравый смысл с полным правом могли праздновать свою победу.
Впереди у меня еще целых два месяца, сказала себе Илона, и я не собираюсь тратить их впустую.
Нет, она не станет сидеть и проливать слезы о несбывшихся надеждах и утраченных иллюзиях. Ведь кто может поручиться, что не произойдет чудо и Петер вдруг не поймет раз и навсегда, что просто не сможет жить без нее?
Придя к такому, пусть и не очень обнадеживающему выводу, Илона поднялась в спальню и заново застелила кровать.
Что бы там ни ожидало ее впереди, она не сдастся. Главное в этой ситуации – не киснуть и постараться извлечь из оставшихся осенних дней как можно больше солнечной энергии… Чем она и собирается в скором времени заняться.
Спустившись вниз, Илона первым делом глянула на каминные часы. Только десять минут седьмого. Ждать еще целых пятьдесят минут! Она проверила жаркое, открыла бутылку и налила себе бокал вина. Затем, накинув шубку, вышла на балкон…
Горное ущелье – во всей его красоте и первозданности – открылось ее взгляду. Солнце уже зашло, и вершины каменных исполинов, белоснежные в дневное время, темным рисунком выделялись на красноватом закатном небе.
Черное и красное – ее любимое сочетание цветов. Илону всегда тянуло в заоблачные выси, в царство вольного ветра и девственных снегов. Но только благодаря Петеру, его «Альпийской фиалке», она смогла по-настоящему проникнуться магической красотой гор.
Ветер с горных вершин – освежающий и бодрящий – скользнул по ее щекам. Она уже собиралась вернуться в гостиную, как услышала шум приближающейся машины.
Петер приехал! Илона бросилась к винтовой лестнице, но внезапно раздавшийся звонок внизу заставил ее замедлить шаг.
Неужели он забыл ключи? Нет, это исключено. Петер держал его на одной связке с ключами от машины.
Значит, это не он… Но тогда – кто?
Никто из ее знакомых, за исключением, конечно, Бауэров, Изольды и Артура, не знал об «Альпийской фиалке». Но с Францем они виделись вчера, а чета Шницлеров неделю назад отправилась куда-то на Гавайи.
Растерянная, но не испуганная, Илона подошла к двери.
– Кто там? – спросила она. – Представьтесь, пожалуйста.
– Еще раз добрый вечер, фрейлейн Орошвар. – Илона узнала голос Гуго Адлера. – Скажите, Петер еще не появился?
Илона потрясенно уставилась на закрытую дверь. А она-то была уверена, что брат Петера звонит из Гамбурга. Вот так сюрприз! Интересно, откуда он узнал про «Фиалку»? А главное – что ему здесь понадобилось?
– Нет, он должен быть с минуты на минуту.
– Вы разрешите войти и подождать его?
– Разумеется, – спохватившись, она стала отпирать замки.
Когда Гуго Адлер предстал перед Илоной, она сразу же подумала о том, что природа, создавая братьев Адлер, распорядилась крайне несправедливо – одному дала все, другому – практически ничего, кроме отличного, с иголочки костюма.
Приземистый, лысоватый человечек с маленькими бесцветными глазками, жиденькими усиками и жестким ртом с тонкими губами походил на своего брата так же, как городской сизый голубь на своего элитного собрата.
Но, несмотря на свою внешнюю неказистость, Гуго Адлер держался с важностью выставочного турмана. Снисходительно наклонив голову в ответ на приветствие Илоны, он быстро прошел в гостиную, с любопытством оглядываясь по сторонам. Иногда его явно оценивающий взгляд останавливался на хозяйке.
– Мм. Понятно, – изрек он наконец. – Дом, безусловно, миленький. Хотя и не так хорош, как его дизайнер, – он окинул ее бесцеремонным взглядом. – Теперь ясно, почему Петер за все это… так держится.
