— Что же ты мне об этом не сказал сразу?
— Сразу говорила только ты.
Поразмыслив, Джессика заявила:
— Я попробую все перенести на пятницу. Тебя это устроит?
Максим с облегчением кивнул. Он знал, что уж теперь Джессика все переиграет. И ничего у нее не сорвется.
— Спасибо тебе, ты ужасно деловая женщина!
— Когда-то ты находил для меня другие слова.
— Да, — печально произнес он, — теперь тебе их говорит… — прости, я забыл его имя.
— Серж, — нарочито услужливо подсказала Джессика.
Самолет, летевший в Рио, убаюкивал Максима монотонным гулом. В салоне бизнес-класса все места были заняты. По шуточкам и разговорам сидящих рядом пассажиров Максим догадался, что летит с группой медиков. Дорога предстояла дальняя, девятнадцать часов полета, с посадкой в Южной Америке. Где-то Максим читал: мысли отъезжающего человека первую половину пути заняты теми, кого он покинул, а вторую — теми, кто его ждет. Мысли Максима действительно возвращались к событиям последнего вечера, проведенного в обществе Джессики.
Вчерашняя презентация Дворца Моды «являла собой триумф талантливого дизайнера Джессики Стоун». Эти слова звучали на открытии в выступлениях представителей российского правительства, мэрии. Залы Дворца были оформлены по эскизам Джессики. Максима немного задевало, что о нем, главном архитекторе проекта, как бы напрочь забыли. Поздравления принимала только Джессика, а ему было отведено скромное место в ее свите. Американка заставила Максима облачиться в костюм, по тону подходящий к ее платью, прислав накануне ему в офис шикарную коробку с одеждой. Ей хотелось, чтобы гармония присутствовала во всем, даже в одежде устроителей этого прекрасного вечера. Максим не успел примерить костюм заранее, впрочем, он был уверен, что вещь ему наверняка подойдет и понравится. За год их совместной жизни всю одежду ему подбирала Джессика. Безупречный вкус никогда ее не подводил.
Дворец Моды располагался в новом районе Москвы, посреди огромного лесного массива. В будущем там же планировалось построить отель для приезжающих гостей.
Джессика, затянутая в платье цвета спелого персика, с уложенными по этому торжественному случаю волосами выглядела ослепительно. Ее глаза светились неподдельным счастьем. Мягкий макияж гармонировал с одеждой и аксессуарами.
Художница постаралась органично вписаться в свои творения: вертикальные панно, развешанные на сценах демонстрационного зала, всеми красками и сюжетами как бы отражали золотисто-палевый настрой осени и наряд хозяйки бала. Шоколадные манекенщицы от престижных кутюрье, плавно скользящие по подиуму, тоном своих моделей вторили американскому дизайнеру. Все было срежиссировано и продумано до мелочей. Завершал показ костюм из огненно-красных листьев, шуршащий тонкой, под медь, фольгой. На голове экстравагантной, почти космической модели поблескивал шлем с венком, как у ангела. Этот сногсшибательный наряд назывался «Воспоминания о будущем». Модель вызвала у присутствующих тихий стон.
Когда официальная часть закончилась, Джессика подвела Максима к богатырского телосложения брюнету и представила их друг другу:
— Познакомься, это мой жених Серж. Я тебе о нем рассказывала. А это господин, — она минуту поколебалась, но американская вежливость взяла вверх над самолюбием, — это господин Макс, которому я обязана сегодняшним праздником.
«О! — подумал Максим. — За что мне такая награда?» И скромно уточнил:
— Мы просто помогли друг другу… найти место в жизни.
Американец широко улыбнулся и протянул Максиму руку.
— Я слышал, что вы выиграли проект на строительство концертного комплекса под Чикаго. Не хотели бы вы дать интервью моей газете?
Не успел Максим ответить, как их беседу прервала сухопарая девица в черных джинсах и туфлях на платформе, напоминавших два тяжелых кирпича.
— Я представляю молодежную газету, — она скороговоркой протараторила название издания, славившегося своими скандальными материалами.
Глаза девицы многозначительно поглядывали на троицу, мирно беседующую и улыбающуюся.
«Наверняка словила о нас сплетню», — пронеслось в голове Максима.
А девица уже начала доставать Джессику:
— Госпожа Стоун, какую роль в вашем творчестве играет секс? Как вы относитесь к семейным треугольникам? Я слышала, этот вид сожительства очень популярен в Европе. В Америке он тоже пользуется успехом?
Не моргнув глазом Джессика ответила:
— По первому вопросу: если я хорошо выспалась, съела вкусный завтрак, позанималась спортом, а потом любовью с достойным партнером, то это благоприятно скажется на моем творчестве.
Не ожидавшая такой быстрой реакции и не уловившая иронии в словах американки, девица подпрыгнула от восторга на своих кирпичах и, включив диктофон, жалобным голосом попросила повторить… Мысли Максима были прерваны неожиданной суетой в салоне самолета. Стюарды бегали с мокрыми полотенцами. Максим понял, что кому-то из пассажиров стало плохо. Все медики, сорвавшись со своих мест, ринулись в эконом-класс. Через несколько секунд они принесли на руках мужчину средних лет. Максиму показалось, что он мертв. Быстро посовещавшись, сосед Максима достал шприц с длинной иглой и, резко разорвав на мужчине рубашку, ввел иглу в грудь. Человек зашевелился и издал легкий стон. Все собравшиеся вокруг облегченно вздохнули.
— Будет жить, — твердо произнес один из врачей.
— Тебе еще и не таких приходилось с того света вытягивать, — заметил самый молодой медик, обращаясь к коллеге.
— Да уж, — ответил тот. — Только теперь ему нужно срочно в больницу, иначе все наши старания напрасны. — И, повернувшись к старшему бортпроводнику, который с тревогой наблюдал за происходящим, попросил отвести его к командиру.
Тем временем пассажира устроили на откинутых трех креслах и наложили кислородную маску.
Когда в салоне воцарилось спокойствие, Максим спросил вернувшегося соседа, что произошло.
— Дядя опохмелился, видимо, после вчерашней поддачи. Стюарды говорят, что выпил всего пару рюмок. Потом соснуть решил: до Рио далеко! Но, вероятно, сон не шел. Тогда он принял две таблетки сильнодействующего снотворного. А сердце не ахти какое, и бах! — полная остановка, клиническая смерть. Хорошо, стюарды опытные, вовремя заметили. А то так к праотцам бы и отправился. Благо здесь недалеко, — показывая на иллюминатор, с горькой иронией пошутил врач. Потом прикурил и, сделав глубокую затяжку, продолжил: — У моего коллеги случайно с собой оказался инструмент.
