Морин Чайлд - Контракт для двоих

  Стук в дверь вывел его из себя.

  —  Кто там еще?!

  Сэл Торимо открыл дверь и смерил его долгим взглядом.  Внутри у Адама все похолодело. Он вскочил со стула. Была только одна причина, по которой Сэл мог появиться здесь.

  —  Что с Джиной? С ней все в порядке?

  Сэл закрыл за собой дверь и какое-то время молча смотрел на Адама.

  —  Я пришел только потому, что у тебя есть право это знать.

  Холод начал медленно превращаться в лед, подбираясь к самому сердцу Адама. Он стиснул зубы, пытаясь удержать над собой контроль.

  —  Только скажи мне одно. Джина. С ней все в порядке?

  — Джина в порядке, — сказал Сэл, медленным взглядом обводя комнату.

  Облегчение было таким внезапным, что у Адама задрожали колени. Сейчас он чувствовал себя как после часовой пробежки: сердце стучало где-то во рту, легкие боролись за глоток воздуха. Что за чертову начинку приберег для него Сэл?

  —  Так что же случилось, Сэл? Говори! — почти прокричал Адам. — Или тебе хочется узнать, сможешь ли ты вышибить из меня дух?!

  —  Да, это была своего рода проверка. — Сэл остановился напротив стола. — Мне хотелось знать, — его темные глаза сузились, — любил ли ты Джину? Теперь я знаю.

  Адам взъерошил рукой волосы, провел по лицу ладонью. Любовь. Этого слова он избегал. И когда ночью лежал без сна, попеременно планируя то похитить Джину, то зарыться с головой в работу, он приучил себя даже мысленно никогда не произносить его.

  Это не было частью его плана.

  Он пробовал любить прежде, но, похоже, у него это не очень-то получалось. Любовь сводит людей с ума. Разрушает жизнь. Приводит к смерти. Ему не хотелось снова испытать все это. Даже если его сердце, которое, как он думал, давно уже превратилось в камень, было все еще живым и болело.

  Тем более он не хотел бы признаться в этом Сэлу.

  —  Извини, но это не так. Естественно, я беспокоюсь о Джине. Но если с ней все в порядке, то я просто не вижу причины для твоего визита. — Адам снова сел за стол, взял ручку и устремил взгляд к бумагам. — Спасибо, конечно, что заглянул.

  Но Сэл не уходил. Он наклонился вперед и уперся кулаками в край стола, дожидаясь, пока Адам поднимет глаза.

  —  У меня есть что сказать тебе, Адам. Думаю, ты имеешь право это знать.

  —  Говори, и давай покончим с этим, — пробормотал Адам, готовясь к новостям, которые принес ему Сэл. Уж не полюбила ли Джина кого-нибудь еще? Эта мысль ножом пронзила его сердце, хотя вряд ли чувства Джипы могли измениться так быстро. Если ему и казалось, что прошли годы с тех пор как она ушла от него, но самом-то деле это случилось всего лишь несколько недель назад. — Так в чем же дело, Сэл?

  — Джина потеряла ребенка.

  —  Что? — прошептал он. Ручка выпала из его пальцев. — Когда?

  —  Вчера.

  Вчера. Как это могло произойти и почему он ничего не почувствовал? Джина была одна, а он находился здесь. В своем обособленном мире, который сам для себя и создал. Он был нужен ей, а его там не было.

  — Джина... как она?

  Глупый вопрос. Джина так хотела этого ребенка. Она, должно быть, сейчас совсем подавлена. Опустошена. Разбита.

  И мгновением позже Адам понял, что и сам чувствует то же. Ощущение потери потрясло его. Он был не готов к этому. И теперь не знал, что и думать.

  —  Скоро с ней будет все в порядке, — сказал Сэл. — Она не хотела сообщать тебе об этом, но я подумал, что ты должен знать.

  Конечно, он должен знать! Их ребенок мертв. И хотя он не успел сделать ни единого вдоха, Адам ощущал эту потерю так же остро, как и потерю Джереми несколько лет назад. Это была не просто смерть ребенка. Это была смерть мечты. Надежды. Будущего.

  — И еще, — добавил Сэл, — тебе следует знать, что Джина останется в Колорадо.

  —  Джина. Останется. Что?! — Адам тряхнул головой, сквозь боль пытаясь понять, о чем говорит Сэл.

  —  Она не вернется домой, если только что-нибудь не изменит ее решения.

  Адам не заметил, как Сэл ушел. В его сознании друг за другом вспыхивали образы Джины, пока

боль в груди не стала почти невыносимой. Целыми днями он думал только о ней, несмотря на все попытки отгородиться от мира и вернуться к своему одинокому существованию.

  Мысли о ней то дразнили его, то мучили. Как она? В каких условиях живет? Что она могла бы рассказать их ребенку о нем?

  Теперь уже ребенка нет, и Джине мучительно больно. Гораздо больнее, чем ему, и, несмотря на ее семью, она одинока в своем горе. Так же, как и он сейчас. И неожиданно Адам понял, чего бы ему хотелось больше всего на свете. Ему хотелось обнять ее. Вытереть слезы. Успокоить и утешить.

  Он хотел засыпать, держа Джину в своих объятиях, и, просыпаясь, видеть ее глаза.

  Адам встал, повернулся, посмотрел на широкое окно позади него, на грунтовую дорогу, ведущую к скоростному шоссе. Вековые дубы шелестели уже пожелтевшей листвой, которая, под порывом ветра оторвавшись от ветвей, вот-вот отправится в свой последний свободный полет. Осень здесь всегда приходила внезапно. Дни становились холодными, а ночи длинными.

  Также и его жизнь будет холодной, длинной и пустой без Джипы.

  — Эсперанца права, — пробормотал Адам, поворачиваясь к телефону на своем столе. — Наполовину. Я был дураком.

  Джина улыбалась, глядя на маленького мальчика, лихо пританцовывающего в своем седле. Он весь светился от радости, изображая бывалого ковбоя.

  Ей повезло, что ее брат Ник, хотя и был футбольным тренером в городской школе, держал за городом небольшое ранчо.

  Так уж устроена жизнь, размышляла Джина. Пусть парень и уехал с отцовской земли, но тяга к собственному ранчо навсегда осталась в его сердце. И Джина здесь чувствовала себя на своем месте, помогая Нику и его семье. Она проводила время с племянниками и была так занята, что могла думать об Адаме лишь каждую вторую минуту.

  Это уже был прогресс.

  — Ты опять вспоминаешь о нем.

  Она повернулась к брату и, улыбнувшись, пожала плечами.

  — Совсем чуть-чуть.

  —  Я звонил домой вчера вечером, — сказал Ник, облокачиваясь на изгородь рядом с ней, — и, если тебе от этого станет легче, Тони говорит, что Адам выглядит не очень здорово.

  —  Небольшое утешение, — она повернулась и прислонилась спиной к изгороди, глядя на брата. — Как ты думаешь, в данном случае можно сказать, что я рада это слышать?

  — По-моему, можно. — Ник потянул ее за волосы, собранные в длинный хвост. — А еще Тони сказал, что мог бы хорошенько его отделать, стоит тебе только захотеть.

  —  Вот у вас, у мужчин, всегда так, — рассмеялась Джина. — Привыкли все споры решать кулаками.