Фейт заметила, с каким напряжением наблюдали за этой сценой Нина и Констанс Ментенон, и грустно улыбнулась: возможно, завтра она сама окажется на их месте, гоже отвергнутая Эриком.
Наконец гости перешли в салон, где начались танцы. Первыми под одобрительные возгласы закружились в вальсе Гюстав и Эвелина. Фейт давно уже не видела у мачехи такого счастливого лица.
— Потанцуем? — пригласил ее Эрик.
Он принял согласие Фейт как само собой разумеющееся и обхватил ее за талию. Она склонила голову ему на грудь, чувствуя ровное биение его сердца. Еще одна ночь и…
Додумать Фейт не успела — в дверях салона послышался нарастающий шум голосов. Фейт подняла голову и окаменела, встретившись глазами с мужчиной, которого пытались удержать двое слуг.
— Скажи им, кто я! — выкрикнул Грег.
Как давно это было — прошло целых двенадцать месяцев!
Фейт с удовольствием расслабилась на мягком кожаном сиденье машины, которая мчалась по прибрежному шоссе из Ниццы в сторону Сен-Тропеза.
— Мне так хочется увидеть Никки, — сказала она. — Уж никак не ожидала, что вы решитесь на ребенка!
— Для нас это тоже неожиданность, — признался Гюстав. — Очень приятная неожиданность. Я и не мечтал, что в мои годы мне снова посчастливится стать отцом!
— А я вообще не планировала заводить ребенка, — вступила в разговор Эвелина. — Поверьте, весьма непросто решиться на первенца в тридцать пять. Я до сих пор не могу восстановить фигуру!
— Ну что ты, дорогая, теперь ты еще красивее, чем когда я впервые увидел тебя, — поспешно заверил ее Гюстав с присущей ему галантностью, которая всегда импонировала Фейт.
Если в самом начале у меня были сомнения насчет любви Эвелины к мужу, то теперь, похоже, они исчезли, заключила Фейт, заметив нежные улыбки, которыми обменялись супруги Кьюте. Кто бы мог подумать, что всего за год моя дорогая мачеха так сильно изменится!
Да и сама я стала за последний год совсем другим человеком, с горькой усмешкой подумала Фейт. Эрик не оставил мне никаких иллюзий, и наша встреча, похоже, будет непростой. Но мое присутствие на крестинах ребенка совершенно необходимо, так что надо держать себя в руках.
— Кто ухаживает за маленьким Никки? — спросила она.
— У нас прекрасная няня, — с готовностью отозвалась Эвелина. — Жюли прямо-таки молится на ребенка! Она местная, но прекрасно говорит по-английски, и мы надеемся, что ребенок заговорит сразу на двух языках. Интересно, на каком языке он произнесет свое первое слово?
— «Мама» и «папа» звучит одинаково на обоих языках, — заметил Гюстав, перестраиваясь в другой ряд, чтобы обогнать туристический автобус.
Хотела бы я знать, как Эрик воспринял новость о будущем братишке? — подумала Фейт. Уж явно без восторга. Разница в тридцать четыре года никак не способствует близости между братьями. Уж мне-то известно, как непросто Эрик смирился с браком отца. Учитывая все обстоятельства, у него были веские причины подозревать Эвелину в корысти и неискренности. Он не сомневался, что она все подстроила, и, надо признать, я разделяла его подозрения. Но теперь все это уже не имеет значения — брак скреплен рождением ребенка, что является неоспоримым доказательством любви Эвелины к мужу.
К тому времени, когда машина свернула с главной магистрали, совсем стемнело. Миновав деревню, они наконец въехали в ворота виллы «Лаура». Фейт вышла из машины и окинула взглядом фамильную резиденцию семейства Кьюте. Похоже, здесь ничего не изменилось. Неудивительно, подумала она, ведь что такое один год для дома, который служил не одному поколению!
Фейт не узнала человека, который выгрузил из багажника машины ее вещи, хотя тот явно не был в доме новичком. Неделя, которую я провела здесь год назад, слишком малый срок, чтобы запомнить всю многочисленную прислугу, решила Фейт, хотя этой недели вполне хватило, чтобы изменить всю мою жизнь.
Стоп! Нечего предаваться воспоминаниям! — приказала она себе. Что было, то было. Хорошо, если Эрик тоже со всем смирился.
Огромный холл по-прежнему поражал своей роскошью. Пол покрывал изысканный персидский ковер, на стенах висели картины, по большей части портреты представителей разных поколений семейства Кьюте. Лестница с затейливо вырезанными балясинами вела на второй этаж. Все сверкало идеальной чистотой.
В дальнем конце холла появилась высокая худая женщина, вся в черном, и окинула Фейт непроницаемым взглядом. Должно быть, экономка, которую уже давно собиралась завести Эвелина, догадалась Фейт.
— Это Николь, — представила женщину Эвелина, словно угадав мысли падчерицы. — Она ведет дом, так что насчет быта обращайся к ней.
— Добрый вечер, Николь, — поздоровалась Фейт по-французски.
В ответ последовал легкий кивок.
— Для тебя приготовлена та же комната, что и в прошлый раз, — продолжала Эвелина. — Думаю, тебе сейчас надо привести себя в порядок, а все остальное уж потом.
Если под «всем остальным» подразумевается встреча с Эриком, подумала Фейт, то действительно лучше отложить — мне нужно время, чтобы собраться с силами.
— Очень хочется посмотреть на малыша, — неожиданно для себя попросила Фейт. — Может, он сейчас бодрствует?
— Он бодрствует в любое время. — Эвелина усмехнулась. — Потому я и приставила к нему Жюли. Мне необходимо высыпаться. Пошли, я провожу тебя.
Детская находилась в том же крыле, где жил Эрик, но располагалась так, что плач ребенка не мог его беспокоить. Нянька Жюли оказалась молодой женщиной лет двадцати пяти, с невыразительным лицом и гладко зачесанными назад темными волосами. Она приветливо поздоровалась с гостьей и проводила женщин через светлую, современно меблированную игровую в спальню ребенка. Малыш спал в уютной, нарядно убранной массивной деревянной колыбели, которая помнила, вероятно, не одно поколение детей семейства Кьюте.
— Вот, взгляни, — с гордостью сказала Эвелина.
— Какой хорошенький! — выдохнула Фейт, не в силах сдержать легкой зависти. — Впрочем, это неудивительно при таких родителях, как ты и Гюстав. У него темные волосики.
— И смуглая кожа. Гены Кьюте явно преобладают. — Эвелина, по-видимому, нисколько не сожалела, что сын не унаследовал ее светлые волосы и белую кожу. — Я, правда, хотела девочку, но ни о чем не жалею, — добавила она, поправляя одеяльце на ребенке, и этот заботливый жест был красноречивее любых слов.
— Но ты можешь сделать новую попытку, — с усмешкой заметила Фейт.
Мачеха бросила на нее осуждающий взгляд.
— Нет уж, с меня достаточно! Не было бы и этой, если бы у меня не закончились противозачаточные пилюли во время медового месяца.
