Филипп появился в спальне с полотенцем вокруг бедер. Супруга уже наносила последние штрихи. Он неторопливо подошел к ней и поцеловал в нежный изгиб шеи. В зеркале она увидела его глаза — в них было восхищение. Прикосновение Филиппа теплом разнеслось по всему ее телу.
— Когда мы выезжаем? — поинтересовалась Элен, не в силах оторвать взгляда от зеркального отражения мужа.
— Через пятнадцать минут. Боюсь, на дорогах сейчас пробки.
Его руки скользнули в вырез халата, нежно коснулись женской груди, осторожно погладили соски.
Элен тут же почувствовала, как грудь налилась, стала тяжелой. Она вскрикнула, ощутив, что его пальцы дотронулись до застежки лифчика.
— Филипп…
— Ты что, смеешься надо мной? — хрипло произнес он. — Я мечтал об этом весь день. О твоей коже, о запахе твоих духов… Вспоминал, как у тебя темнеют глаза, когда я к тебе прикасаюсь…
Нежность переполняла Элен. Все, что он делал и говорил, толкало в его объятия. Она растерялась.
— Разве мы не торопимся? — натянуто спросила супруга и заметила, как уголки его рта насмешливо поползли вверх.
— Действительно, — он отпустил ее грудь, — если я сейчас тебя поцелую, мы еще долго не покинем этой комнаты.
— В таком случае, тебе лучше одеться, а мне получить возможность докраситься, — дрожащим голосом сказала Элен.
— Но мы скоро вернемся домой, дорогая, — улыбаясь, сказал Филипп, — и продолжим то, что начали.
— Если я не слишком устану, — заметила она.
— Обещаю, все сделаю сам… — Филипп коснулся губами ее виска.
Все? Интересно, что конкретно он имеет в виду? Поможет ей раздеться, принять душ, уложит в постель?
Филипп отошел, чтобы начать одеваться, а Элен на секунду представила себе его в других условиях — без его миллионов, без особняка, Ады, Дика… Наверное, он выглядел бы не таким самоуверенным, но почему-то она не сомневалась, что в любых жизненных обстоятельствах этот человек не растерялся бы.
В зеркало она продолжала наблюдать за мужем. Он надел строгие черные брюки, носки, ботинки, немного повозился с пуговицами рубашки, затем потянулся за галстуком-бабочкой…
Элен взяла золотистый тюбик с бледно-розовой, почти телесного цвета помадой и слегка подкрасила губы, потом чуть-чуть побрызгала на себя своими любимыми духами от Диора. А еще через минуту Филипп помог ей застегнуть молнию на новом платье.
— Ты выглядишь просто ослепительно! — воскликнул он, отступив от жены на шаг и окидывая взглядом с головы до ног.
Взяв в руки сумочку, Элен загадочно улыбнулась.
— А женщины будут оспаривать право на твое внимание, — сказала она.
— Ну, я не виноват, что унаследовал такие гены, — весело отозвался Филипп. — Но единственная женщина, которая меня интересует, — это ты.
Как бы ей хотелось в это поверить! Как, должно быть, это здорово — быть до конца убежденной в любви мужчины, знать, что даже если он и выражает восхищение другой женщиной, у той все равно нет никаких шансов завоевать его сердце!
Мысленно Элен продолжала развивать эту тему, даже когда они сели в машину и «ягуар», набирая скорость, выехал на авеню, ведущее в центр города. Да, приятно быть единственной, но это лишь чистая фантастика.
А реальная жизнь состоит из грубых фактов. И неумолимая действительность доказывает: любовь не бывает вечной, ее цвет облетает от первого же ветерка.
Машина плавно въехала на стоянку. Элен была поражена множеством огней, звуками хлопающих дверц автомобилей. Казалось, сотни людей приехали одновременно.
Филипп легко подхватил супругу под руку и повел к главному входу. В помещении люди стояли группами, что-то оживленно обсуждая. Официанты разносили подносы с напитками и канапе.
Почти сразу же к Филиппу подошел владелец галереи, и между ними завязался деловой разговор. Элен постаралась вникнуть в суть их долгих рассуждений о преимуществах свободного выражения чувств в живописи над формальными канонами создания произведений.
— Вы одобряете художественный вкус мужа?
О Господи! Вопрос был адресован непосредственно к ней, а она даже не знала толком, каких художников он любит. Картины, которые украшали стены городского особняка и загородного дома на Палм-Бич, принадлежали кисти известных мастеров, однако Элен находила их ультрасовременными.
— У мужа во всем прекрасный вкус, — дипломатично ответила женщина. — По-моему, он увлекается Торнвиллом, которого я не совсем люблю.
— Моя жена — традиционалист, — вмешался Филипп. — Ей нравится Тони Берд.
— Моя дорогая, Торнвилл — это великолепно.
— Точно так же можно сказать и про других художников, — твердо возразила Элен. — Выбор — это личное дело каждого.
— Здесь есть ранний Торнвилл. Немного дорогой, но стоит этих денег.
Владелец галереи показал глазами на каталог и протянул его Филиппу. Затем, извинившись, откланялся.
— Значит, я вдруг полюбила Тони Берда?! — протестующе воскликнула Элен под насмешливый взгляд мужа.
— Точно так же, как и я, — заверил он и обнял ее за талию, увлекая в первый зал. — Ну что, начнем осмотр?
Некоторые картины граничили с абсурдом, другие походили на карикатуры, выполненные яркими красочными пятнами. Одна вообще наводила на мысль о ребенке дошкольного возраста, вовлеченного в жестокую битву с красками всех цветов радуги.
— Что ты думаешь об этом?
Элен повернулась к Филиппу и, немного помолчав, ответила:
— По-моему, эти картины шокируют. Я чувствую их агрессивность…
— Вот прекрасный образец нонконформизма! — со знанием дела сказал Филипп, обращая внимание жены на очередное произведение.
Элен, соглашаясь, кивнула.
Среди приглашенных были люди, которых супруги уже встречали раньше. Поэтому много времени ушло на приветствия, обмен любезностями. Чету Крэгов пригласили на множество обедов. Элен уже было решила, что вернисаж — приятное времяпрепровождение, как вдруг в нескольких шагах от себя увидела знакомый силуэт.
Одри! Словно сговорившись, окружающие расступились, так что Элен смогла спокойно рассмотреть манекенщицу. Прекрасную фигуру облегал наряд, который на любой другой выглядел бы вызывающе.
Соперница обернулась, и на секунду их взгляды встретились. Вероятно, Элен не сумела скрыть своей растерянности, потому что коварная улыбка, посланная ей, как бы говорила: ну-ну, посмотрим, чья возьмет. Модель тут же отвернулась к своему спутнику, а Элен почувствовала холодок в спине.
Знает ли Филипп, что Одри здесь? Должно быть, знает.
— Хочешь минеральной воды? — спросил супруг.
