— А его, как мне кажется, вскоре одолеет леность. — Гейбриел зевнул. — Ты останешься здесь или пойдешь спать в свою комнату?
— Предпочитаю спать в своей кровати, — холодно ответила Джоанна.
Встав, она подняла с полу зеленый халат, ощущая на себе насмешливый взгляд мужа, и, накинув мягкую ткань на плечи, направилась к двери, на ходу затягивая пояс. Гейбриел даже не окликнул ее, на что она надеялась до последнего момента. Очутившись в коридоре, Джоанна с горечью подумала, что порой только гордость остается опорой и утешением для человека, утратившего все мечты и надежды.
Понурившись, она быстро пошла по коридору к двери своей спальни, но внезапно какой-то странный звук привлек ее внимание. Джоанна вздрогнула и обернулась.
На верхней ступеньке лестницы стояла Синтия. Ее глаза сузились, на губах застыла змеиная улыбка.
— Так-так, моя дорогая! — прошипела мачеха. — Надеюсь, на этот раз ты не упустила своего шанса.
Джоанна ничего не ответила и повернула ручку.
Оказавшись в комнате, она прислонилась к двери и зажмурилась, чувствуя, что лишается последних сил. Прошло немало времени, прежде чем Джоанна успокоилась и взглянула в зеркало.
Увиденное потрясло ее до глубины души: на нее смотрела полуобнаженная незнакомка с растрепанными волосами, по бледному лицу которой струились слезы.
Лишь на рассвете Джоанна забылась тревожным сном. Ночь она пролежала, уставившись в темноту покрасневшими глазами, выплакав все слезы и тщетно пытаясь осмыслить случившееся.
Гейбриел, несомненно, страстно желал ее и не скрывал этого. Но, удовлетворив свою похоть, он остыл и утратил к ней интерес, после чего выгнал из своей спальни, а заодно — и из жизни.
Подобное уже случалось, но урок не пошел впрок, и она наступила на те же грабли.
Кусая костяшки сжатых в кулак пальцев, Джоанна укоряла себя за легкомыслие: разве можно было прыгать к Гейбриелу в постель после разговора о разводе?
Возможно, он вспомнил о своих обязательствах перед Синтией, с которой не собирался рвать отношения.
Об этом следовало не забывать и мне, напомнила себе Джоанна. Ведь Синтия предупреждала меня о серьезности своих намерений. Что ж, придется расплачиваться за ошибки.
Она подумала, что расплата наступит уже сегодня, и с головой накрылась одеялом, готовая пролежать в постели весь день. Но трусливо прятаться от брошенного ей вызова не позволяло чувство собственного достоинства. Она встала, приняла контрастный душ, чтобы взбодриться, и с гордо поднятой головой спустилась в столовую.
За столом, к ее облегчению, никого не оказалось. Видимо Синтия всерьез обеспокоилась возбужденным состоянием Гейбриела и теперь усердно его успокаивала.
Выпив немного апельсинового сока, Джоанна перешла к кофе с тостами и абрикосовым мармеладом. Размышления о свободе, свалившейся на нее как манна небесная, привели ее к грустному выводу, что она пока не готова принять этот дар. Мир, поданный ей на тарелочке, словно аппетитные устрицы, которые сами просятся в рот, вызывал у Джоанны страх и отвращение. Ей хотелось кричать от боли и плакать, как плачет мандрагора, когда ее с корнями вырывают из почвы.
Оставалось только надеяться, что у нее хватит гордости, чтобы в роковой день сделать решающий шаг за порог поместья.
Позавтракав, Джоанна отправилась на конюшню. Сейди выглядела мрачнее туч, затянувших в это утро небо.
— Что случилось? — спросила у нее Джоанна, беря упряжь для Малышки.
— Вчера мы с Джимми были в кабачке «Королевский дуб», — не поднимая глаз, произнесла дрожащим голосом девушка. — Там все судачили об Уэстроу. Меня до сих пор тошнит от услышанного.
— Люди обсуждают наш с Гейбриелом развод? — спросила Джоанна помертвевшим голосом.
— Нет, об этом никто даже словом не обмолвился, — удивленно взглянула на нее Сейди. — Неужели это правда? Только этого нам не хватало вдобавок ко всем прочим напастям!
Малышка тревожно встряхнула головой и покосилась на Джоанну, укоряя ее за невнимательность. Хозяйка погладила лошадь по лоснящемуся крупу и сказала, не оборачиваясь к Сейди:
— А мне казалось, что злые языки разнесли эту весть по всей округе.
— Может, из-за этого мистер Гейбриел и хочет продать Уэстроу? — спросила Сейди, чуть не плача.
Джоанна вздрогнула.
— Что ты несешь?! Гейбриел никогда не сделает такую глупость! Это же родовое поместье!
— Люди тоже так считают, — подтвердила Сейди. — Но только некоторые работники Фернайвелов — владельцев всех отелей в округе — утверждают, что мистер Лайонел еще два года назад получил предложение от этой компании.
— Какой компании? — покосилась на нее Джоанна. — Уж не «Фернайвел хотелз» ли? Так Лайонел отшил ее представителей раз и навсегда. Он ясно дал понять, что продавать поместье не собирается.
Она решительно затянула на Малышке подпругу. Сейди недоверчиво взглянула на Джоанну и шмыгнула носом.
Гнедой в своем стойле недовольно захрапел, чувствуя зависшую в воздухе нервозность.
У Джоанны задрожали руки: ей вдруг отчетливо вспомнился добродушно улыбающийся великан Лайонел. Она вновь тяжело вздохнула.
— Но его с нами больше нет, — сказала Сейди. — Не исключено, что мистер Гейбриел считает иначе. Во всяком случае, люди могли подумать, что он не дорожит Уэстроу, раз так долго отсутствовал. А если вы к тому же собрались разводиться… По-моему, нет ничего удивительного, что поползли такие слухи. Я думала, для вас это не новость.
— Ну, в кабачке «Королевский дуб» можно получить более надежную информацию, разумеется! — вымучила улыбку Джоанна, пытаясь превратить разговор в шутку. — Кстати, кто источник?
Сейди закусила губу и виновато потупилась. Но Джоанна вдруг сама вспомнила, что подружка Сейди Дебби Макинтош, дочь хозяина трактира, работает у Генри Фортескью.
— Впрочем, мне лучше этого не знать, — нахмурилась она.
Джоанна повела Малышку за узду по проходу. Заметив ее, Гнедой тихонько заржал. Сердце Джоанны сжалось от жалости к лошадям: что будет с ними, если Гейбриел продаст Уэстроу? И что станет со всеми домочадцами, прикипевшими к поместью всей душой: с Грейс, ее мужем, Сейди, другими слугами?
Собак я могу взять с собой, Синтия их никогда не любила, да и в городе им не понравится. Не оставлять же бедняжек здесь на произвол судьбы! Может, попытаться отговорить Гейбриела от этой затеи? Убедить его, что нужно сохранить родовое гнездо?
Джоанна тяжело вздохнула: вряд ли он послушает. Ему, возможно, хочется обрубить все концы, порвать с прошлым и начать новую жизнь с новой женой. От этой мысли ей стало горько, но она решила развить ее до логического конца. Вряд ли Синтия мечтает о спокойной жизни в английской провинции, ей милее светское общество Лондона или Нью-Йорка. Она-то и подтолкнула Гейбриела на этот шаг. А коль скоро он уступил ее требованиям, значит, отдал ей свое сердце.
