— Подожди немного. Дай мне полюбоваться, — тихо сказал Марко, лаская ее глазами.
Она таяла под его взглядом, и от его низкого, негромкого, хрипловатого голоса у нее закружилась голова. Наконец, он шагнул назад.
— Вот ее платье, — сказал он Марии. — Она выглядит великолепно. Ты согласна?
Похоже, я здесь лишняя, с тоской подумала Оливия.
— Ну, это так это, — сказала она равнодушно и отправилась в кабинку для переодевания.
Но на этом покупки не закончились. Через час ее гардероб пополнился тремя выходными платьями, целым ворохом повседневной летней одежды (хотя вряд ли одежду с такими громкими именами на этикетках и с такими пугающими ценниками можно, вообще, назвать повседневной), а еще несколькими весьма смелыми комплектами белья, которые выбрал для нее Марко. Сама она ни за что не осмелилась бы купить такие вещи.
— Тебе непременно нужно было с Марией советоваться по поводу кружевных подвязок? — ядовито поинтересовалась Оливия, выходя, наконец, из магазина. — Мне в жизни не было так стыдно.
Он взглянул на нее с ласковой насмешкой. Они как раз перешли на другую сторону улицы и теперь выбирали столик в ресторане. Марко пододвинул ей стул, и она уселась за столик.
— Когда ты краснеешь, — заметил он, — ты выглядишь, как наивный ребенок.
И Оливия еще гуще залилась краской.
— Да я бы в жизни такое не надела! — воскликнула Оливия.
— Очень жаль, — пожал плечами Марко. — Не отказался бы взглянуть на тебя в кружевном поясе с подвязками и маленьких трусиках.
— Ты отвратителен! — взорвалась Оливия. — Впрочем, чему я удивляюсь. В твоем возрасте тебе, видимо, нужны такие возбуждающие штучки.
Она, намеренно, ударила в больное, как ей казалось, место. Но он ничуть не разозлился.
— Смелая ты, как я погляжу, когда между нами стол и вокруг полно народу, — усмехнулся он. — Но я не советую бросать мне вызов. Ты ведь в вопросах секса новичок.
И он с циничной насмешкой в глазах уставился на нее через стол своими черными глазами. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать его взгляд.
Она прищурилась в ответ:
— Зато я, в отличие от тебя, достаточно молода, чтобы чему-то научиться!
Он на мгновение опешил, а потом от души расхохотался, откинув голову.
— Ты хоть понимаешь, глупенькая девочка, что ты только что сказала? — спросил он, отсмеявшись.
— Я не девочка и не глупенькая! — выпалила Оливия.
Он протянул через стол руку и сжал ее ладонь.
— В таком случае, будем считать, что ты только что предложила мне научить тебя всему, что я сам умею, — понизил он голос. А потом поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь. — Спасибо тебе, дорогая.
Только тут Оливия поняла, какую глупость сморозила, и как превратно он понял ее слова. Она открыла, было, рот, но тут подошел официант.
— Хочешь шампанского, дорогая? — улыбаясь, предложил Марко.
Почему бы и нет? Напиться — пожалуй, это совсем не плохая идея. Особенно, если учитывать, что это единственная мысль, какая имеется сейчас у нее в голове.
Он пристально взглянул на нее своими глазами-маслинами.
— Нет, это неудачная мысль. Алкоголь не решает проблем, дорогая, он лишь создает новые. Поверь моему опыту, я знаю.
Он что, телепат? Почему-то это ее совсем не удивило. Она скривила губы:
— Тебе ли не знать, о повелитель, овладевший всеми тайнами мира, познавший тысячи женщин.
— На этот раз я принимаю это как шутку, — улыбнулся Марко, но в голосе его зазвенел металл. ― Выпей шампанского. Тост за нас и за наше счастье. Наш брак, Оливия, будет таким, каким ты захочешь его сделать. Он может стать очень счастливым или очень, очень неудачным.
— Почему обязательно я? — подозрительно осведомилась Оливия. — В браке два партнера.
— Обязательно ты. Потому... — Марко откинулся в кресле. — Потому что я точно знаю, чего жду от этого брака. А ты пока нет.
— Я точно знаю одно: я, вообще, не хочу выходить за тебя замуж. А делаю это по одной простой причине: не желаю стать банкротом и хочу сохранить крышу над головой. Для своего брата, прежде всего. И поскольку ты не будешь частым гостем в Ковердейл-парке, а я не собираюсь никуда оттуда уезжать, то мы не будем часто видеться. Наш брак, таким образом, придет к скорому и безболезненному завершению.
Какого черта церемониться! У нее и так проблем много — маленький Джонни и карьера впереди. И если, Бог даст, она не забеременеет, то она, возможно, вскоре выберется из этой передряги. А Марко... в конце концов, у него есть давняя подруга, Тереза.
Она изобразила на лице обворожительную улыбку и подняла бокал.
— За нас! — провозгласила она и одним глотком осушила бокал. — Но скажи, а как твоя помощница встретила радостное известие? Или ты оставил Терезу в неведении?
Он удивленно приподнял смоляную бровь,
— Интересуешься моим бизнесом? Вот удивила!
Ее понесло.
— Люди говорят, что Тереза для тебя — больше, чем партнер в бизнесе. Надеюсь, ты сообщил ей о перемене в твоем семейном положении. Это ведь вопрос хороших манер, знаешь ли, — натянуто улыбаясь, сказала она.
Его глаза приобрели стальной оттенок.
— Естественно, сообщил, — кратко ответил он. — Тереза — моя правая рука. Она должна знать, где меня искать в случае необходимости.
Она залилась краской.
— Что касается остального, — вкрадчиво промолвил он, — то я к сплетням не прислушиваюсь. И тебе не советую.
— Так значит, — не унималась Оливия, — ты утверждаешь, что никогда не спал с Терезой?!
— Нет, ― сладко улыбнулся Марко. — Я ничего не утверждаю. Но приятно видеть, что ты, моя дорогая, ревнуешь!
Оливия наблюдала, как Марко допивает вторую чашку кофе. Он плотно позавтракал: съел яичницу с ветчиной и три круассана, щедро намазывая сверху сливочное масло. Оливия же не могла себя заставить съесть ни кусочка. У него, казалось, было совершенно безоблачное настроение, и он мило улыбался ей с другого конца стола. Вот сейчас он оживленно рассказывал:
— Я разговаривал по телефону с Блэки и с дизайнером. Они рассказали, что ремонт в Ковердейл-парке идет полным ходом. Так что к тому времени, как мы вернемся, по крайней мере, красить закончат. Стены станут приличного цвета.
— Что ты сказал?! — очнулась Оливия. — Какое право ты имеешь распоряжаться ремонтом в моем доме?!
— В нашем доме, Оливия, — язвительно поправил Марко.
И опять он прав! Они сидели на террасе, и солнце ласкало ее голые плечи. Май в Испании не то, что в Англии, за эти дни Оливия и забыла, что такое свитер. Но теперь ей вдруг стало холодно в ее джинсовой юбке и маленьком топике. Она упрямо вздернула подбородок.
